Не Dolce Vita

Я пыталась лихорадочно сообразить, что ответить на этот, казалось бы, бесспорный аргумент.

— Антон уехал в важную командировку, он там все время занят, и я решила его не отрывать по пустякам, вот и воспользовалась вашей карточкой.

— Ты даже не сообщила ему о своей поездке?

— Нет, — продолжала я сочинять на ходу свою легенду.

— Доченька, это нехорошо. Я думаю, все-таки надо позвонить и сказать о твоей поездке Антону.

То, что мама встала на сторону Антона даже в результате моей лжи, меня разозлило.

— Мам, я не маленький ребенок и не должна отчитываться ни перед кем.

— Варвара, я тебя не узнаю. Предупредить о том, что уедешь из дома — не значит отчитываться.

— Я еще сто раз успею ему об этом сообщить, — нервно ответила я.

— Ты мне можешь честно сказать, что там у вас случилось? — вновь спросила мама.

— Я ведь уже объяснила — ничего.

— Я поняла, ты мне все равно ничего не скажешь… Ладно, дело твое. Но послушай мой совет, не спеши с выводами. Не надо рубить с плеча. Зная твой характер, я просто уверена, что ты сейчас готова на необдуманный поступок. Девочка моя, ты уже большая. Не делай того, о чем будешь жалеть всю оставшуюся жизнь.

Маму никогда нельзя было обмануть. Она всегда улавливала мое настроение. И сейчас она не просто поняла, что происходит неладное, но даже предугадала, что я планирую побег. Ее завуалированное «не надо рубить с плеча» было обращением ко мне все еще раз взвесить, прежде чем расстаться с Антоном. Она видела, как я его любила — как никого и никогда, — поэтому боялась, что расставание может меня подкосить.

Я положила трубку и ощутила дикую тоску на душе. Я так давно не видела своих родителей, что безумно хотела встретиться с ними хотя бы на пару минут. К своему стыду, должна признаться, что первые два месяца после отъезда я о них практически не вспоминала, так хорошо мне было в Риме с Антоном. Но по прошествии времени, а особенно после переезда в Оман, тоска по ним начала меня съедать изнутри. Вероятно, это обычная практика — дети вспоминают о своих родителях, когда им плохо. Ведь кто, кроме матери и отца, может искренне, от всего сердца пожалеть и приласкать? Вот и я не оказалась исключением.

Мне стало так грустно, что на глаза навернулись слезы. Я почувствовала себя жутко одинокой и никому не нужной. С Антоном мы стали почти чужими. Я понимала, что мы с ним перешагнули ту черту взаимных претензий и угроз, после которой заново восстановить нормальные отношения будет уже очень сложно. Слишком сильна обида. И, наверное, самое ужасное, что я не собиралась и не хотела делать первый шаг к примирению. Я просто-напросто хотела сбежать от проблем.

Приземлившись в аэропорту Дубая, я первым делом позвонила Нонне:

— Привет, подруга!

— Привет, Варя. Ну что ты решила. Приедешь к нам? — сразу спросила она.

— А ты ничего не слышишь?

— Слышу шум. Ты что, на стадионе?

— На каком стадионе! Я в аэропорту, в Дубае!

— Не может быть, — заверещала в трубку подруга. — Почему ты не сказала заранее? Я бы тебя встретила.

— Зачем толкаться в аэропорту? Лучше встречай меня через полчаса в отеле.

— А где ты будешь жить?

— Там же, где и вы.

Нонка даже взвизгнула от удовольствия.

— Жду тебя в лобби через тридцать минут. Не задерживайся, — дала указание Нонна и отключилась.

Радостный голос подруги немного вывел меня из оцепенения. Мой отлет вряд ли можно назвать спокойным. Я поставила Антона перед фактом того, что улетаю, буквально перед выходом из дома. По его лицу я увидела, что он был удивлен, но унижаться до выяснений, откуда я взяла деньги, не стал. Он кивнул, отвернулся и продолжил читать документы, как будто происходящее его мало интересовало. Я тоже не стала опускаться до взаимных претензий и спора и также молча вышла из дома. Уже в машине дала волю слезам, надеясь на то, что водитель не расскажет об этом Антону…

Всю дорогу я мучилась сомнениями, правильно ли поступила. Может, надо было послушать совета мамы и поговорить с Антоном? Может, он тоже сейчас в смятении и не знает, как быть? Но, вспомнив, что он шантажировал меня деньгами, убедила себя, что по-другому поступить не могла. Это означало бы сдаться, признать, что он прав. В итоге я решила, что Антон получил по заслугам. Хотя, может, его вовсе и не волновал мой отъезд?

Дубай рос как на дрожжах. Десятки небоскребов за считанные месяцы вставали из песков, устремляясь ввысь. Уже практически достроенная башня высотой в один километр, видная из любого района Дубая, поражала своими нереальными размерами, так что было даже страшно представить себе, каково это — оказаться на самом ее верхнем этаже. Стройка шла круглосуточно. Сотни, тысячи рабочих ползали по недостроенным зданиям словно муравьи. Даже когда темнело и на зданиях включался свет, их желтые каски мелькали на высоте птичьего полета.

Новые супермегамоллы размером с небольшие поселения открывались друг за другом, несмотря на разразившийся в мире кризис. С раннего утра они плотно забивались покупателями, которые, судя по количеству пакетов в руках, казалось, скупают все, что попадает в их поле зрения.