Не допивай ближнего своего (СИ)

Дав парочке время привыкнуть, притихший Бриссор вновь активизировался. Ладони прошлись вдоль позвоночника, сменивший их язык нырнул в ложбинку между ягодиц и пощекотал напряженно сжатое колечко. Лен придерживал ногами человека и не позволил тому отпрянуть, хотя Рома в противовес ожиданиям, наоборот, вошел глубже и беловолосый довольно уркнул и принялся целовать Ромину шею, втягивать в рот и посасывать нежную кожу, так вкусно пахнущую естественным запахом донора и немного мылом. Бриссор мазнул между ягодиц влажными от смазки пальцами и ободряюще коснулся бедра Ромы, намекая, какое продолжение сейчас последует. — Я тебя медленно подготовлю, — хрипло, практически полурыком, предупредил Бриссор и проник на фалангу, оглаживая нежные стеночки изнутри. — Постарайся расслабиться, мы не причиним тебе вреда.

Рома кивнул, нервно сглотнул и постарался перенести вес на руки, заставляя себя расслабиться, переключился на поцелуи-покусывания аккуратного ушка блондина. Сейчас, когда охотник сам себе поставил цель добиться от Лена стона в ответ на свои действия, все остальное, даже страх, отошло на второй план. Нет, Рома прекрасно чувствовал, как пальцы воина терпеливо и упрямо растягивают мышцы, даже ощущал дискомфорт, но это казалось мелочью.

Шептал, чуть задевая губами ушную раковину, Лену о том, насколько он красивый, гибкий, возбуждающий.

Бриссор уверенно, но медленно растягивал Рому. Лен активно стонал, подмахивал и всячески отвлекал внимание донора на себя. Казалось, человек не замечает пары своевольных пальцев внутри себя, а, вроде даже, насаживается на них. Бриссор до крови закусил губу, мужчина еле держался, член стоял колом, яйца ломило, и только нежелание причинить боль доверившемуся Роме останавливало.

— Бриссор, давай уже, — сам удивляясь свой смелости, попросил человек.

Рома на мгновение замер, полностью сосредоточившись на страстном поцелуе с Леном, понимая, что воин тоже должен получить часть своего удовольствия.

— Лен, ножки, — попросил мужчина, и ненадолго остановившийся супруг устроил оные на Роминых плечах, гибко извернувшись.

Бриссор надавил на поясницу и немного развел человеку бедра, зафиксировав их руками, начал медленно проникать в разогретое тело. Мышцы плотным кольцом почти до боли обхватили член, но под напором вампира все же сдавались.

Лен очнулся первым, короткий перерыв позволил ему отдохнуть, и беловолосый насадился первым, зашипев:

— Двигайтесь!

Бриссор на пробу, тягуче медленно толкнулся в узкое нутро.

Рома шумно вздохнул, но болезненный стон все же удержал, руки сами собой сжались в кулаки. Хотелось двинуться вперед, избавиться от члена Бриссора, казалось, что стоит вампиру начать двигаться, и все внутри разорвется. Только охотник видел пару минут назад, как откровенно наслаждался Лен, когда человек его трахал, значит, все не так и страшно. Повернувшись, Рома поцеловал пристроенные у него на плечах стройные сильные ноги, прикусывая кожу чуть сильнее, чем следовало. Бриссор отчего-то тоже не шевелился, может, поэтому боль начала отступать?

Рома попытался двинуться сам, но сильные руки воина удержали, они переплелись где-то на бедрах человека с руками беловолосого, и вампиры, словно марионеткой, начали руководить движениями донора. Если ощущение плотно обхватывающих мышц Лена с самого начало доставляло только удовольствие, то действия Бриссора вызывали лишь дискомфорт, впрочем, вполне терпимый.

Рома и сам бы не сказал, в какой момент все поменялось, когда руки вампиров уже не руководили им, только слегка направляли или сдерживали, когда к странным, неприятным ощущениям внутри тела человека добавились вспышки пряного, непривычного удовольствия. Только воин, похоже, уловил это быстрее самого донора, и чуть поменял угол своих движений. Теперь Рома растворился в волнах удовольствия, нет, дискомфорт никуда не исчез, но он уже казался просто разумной платой за все, что сейчас происходило.

Вездесущие руки на теле, губы, сильные, мужские тела, для Ромы было слишком много, и он просто двигался, чувствуя себя частью чего-то большего, не пытаясь целовать или трогать кого-то сам. Может, это было и эгоистично, но думать об удовольствии вампиров Рома сейчас не мог.

Человеку показалось, что все это длится уже часы, а может, и дни, и он не выдержал, кончил, повисая на руках Бриссора.

Лен последовал за Ромой мгновенно, перед глазами поплыли черные пятна, губы растянулись в открытой улыбке, наконец получившего желанные конфеты ребенка, причем не парочку, а целый мешок. Бриссор резко и глубоко вошел еще несколько раз и разрядился в Рому с протяжным громовым рыком. Он рухнул рядом и подтянул к себе отключившегося человека, убрал с мокрого лица прилипшие пряди и начал осыпать лицо поцелуями: подбородок, скулы, щеки, веки. Со спины прижался теплый Лен и потерся носом о затылок, из груди вампира вырывалось урчание.

Рома с трудом выровнял дыхание и сфокусировал взгляд на холодильнике, совсем не к месту покраснел:

— Черт… Мы же на кухне, сюда кто угодно мог зайти. Из мелких, в смысле.