Не доверяй мне секреты

Пол поворачивает ко мне голову. Остальные тоже смотрят на меня.

– Нет-нет, все в порядке, – спохватываюсь я, снова растягивая губы в улыбке. – Прости, что ты сказала?

– Я спросила, как вы с папой поженились. Вы нам никогда не рассказывали.

– Ну… познакомились в «Ла Фароле» через несколько месяцев после смерти Розы, – выручает Пол. – Нет, вообще-то, тогда это заведение называлось не «Ла Фарола», а «Доннины объедки».

– «Доннины объедки»? Вот это название! Как у какой-нибудь дешевой забегаловки.

– Ну нет, ресторанчик был неплохой, правда, дорогая?

Он смотрит на меня, и я киваю.

– Донни в душе был гурман, хотя и скрывал это, – говорю я.

– Донни опережал свое время, – подхватывает Пол. – Для закоренелых шотландцев меню у него было слишком изысканное. Ни тебе ливера в рубце, ни картошки в горшочке – нет, это не для Донни. Если я правильно помню, теща у него была итальянка.

– Она вечно сидела на кухне в своей черной шали, – продолжаю я. – И то и дело покрикивала: «Ах ты, лентяйка такая» и «Ах ты, негодный мальчишка» – по-английски она больше ничего не знала.

– А ваша мама работала там официанткой. Носила миленькую такую униформу с коротенькой юбочкой, выставляя напоказ свои стройные ножки.

– У тебя она еще осталась, мама? – спрашивает Дейзи. – Отличный был бы маскарадный костюм.

– Наверно, валяется где-нибудь на чердаке.

– Между прочим, скоро у меня день рождения. Может, наденешь ради меня в честь праздника? – смеется Пол.

Я тоже смеюсь, а Элла корчит недовольную гримасу.

– Ты что, против? – спрашивает она.

– Ну а дальше? – Дейзи наклоняется к отцу и треплет его по коленке. – Небось кормила тебя до отвала.

– Я вообще перестал питаться дома. Тем более что повар из меня никакой, сама знаешь.

– И не говори!

– И не говорю.

Дейзи смеется.

– В общем, в неделю как минимум пару раз я как штык являлся туда. И мы разговаривали. Выяснилось, что у нас много общего. Потом мы стали вместе ходить на теннис, много гуляли, ваша мама брала с собой альбом для набросков, я – фотоаппарат.

– Как скучно! – говорит Элла.

Остальные не обращают на нее внимания.

– А как дедушка с бабушкой отнеслись к тому, что ты так рано выходишь замуж?

– Их не пришлось долго уговаривать. – Пол ловит мой взгляд. – Когда они увидели, как мы любим друг друга, – он наклоняется и целует меня в губы, – всякие сомнения, если они и были, сразу отпали.

– Может, хватит слащавых воспоминаний? – говорит Элла, обрывая лепестки лютика. – И вообще, для чего мы здесь собрались? Надо говорить про Розу.

– Я помню Розу, – говорит Эд, стоя на коленках и повернувшись к нам. – У нее был свой набор садовых инструментов, и она всегда после работы в саду мыла их дочиста под струей воды, чтобы можно было унести в свою комнату. Обожала помогать мне.

Я встаю, чтоб размять ноги, а Пол тоже начинает рассказывать про Розу. Дорожка впереди чистая до самого спуска к морю. Если пойти в обратную сторону, там будет церковь. Построенная из камня, она уже успела обветшать от бурь и ветров. Уже более двух сотен лет эта церковь стоит здесь, на вершине холма, принимая на себя удары непогоды. В ней мы с Полом венчались – в моей памяти до сих пор ярка эта картина: Пол перед алтарем, вот он оборачивается, берет меня за руку и все время обряда не сводит с меня глаз. Как горячо я его любила тогда, просто без памяти. И до сих пор люблю. Правда, уже по-другому. И виновата в этом я, именно я все испортила, а не он. Когда в моей жизни снова оказался Юан, во мне словно что-то родилось заново. Сама не могу это объяснить, но Юан много дает мне, некое чувство, некое подобие любви, некое подтверждение моего существования, без которого почти невозможно жить. Но как мне любить двух мужчин сразу? Разве такое возможно?

Поворачиваюсь, иду обратно и вдруг вижу, что там у них кто-то еще… какая-то женщина. Осанка, наклон головы – меня словно в один миг отбрасывает в прошлое. Это Анжелин. Вспоминаются каникулы, которые мы провели вместе в Ле-Туке, когда нам с Орлой было по четырнадцать лет. Орла долго боролась тогда с беспокойством, наблюдая, как мать флиртует с чужими мужчинами, а потом вообще на несколько дней исчезла, не сказав никому ни слова.

Но нет, не может быть, эта женщина не Анжелин, она слишком молода. На ней красные, открывающие щиколотки брючки, белая кофточка. Прямые волосы лежат на плечах… ах вот почему я не признала ее сразу. Она сходила в парикмахерскую и выпрямила волосы, теперь нет локонов, завитков, смягчающих острые углы ее скул, и лицо ее кажется более худым и костлявым. Подходя ближе, вижу, что она не только отказалась от простой, неброской одежды, но и лицо размалевала макияжем. Серый цвет глаз подчеркнула тенями, удлинила и загнула вверх накрашенные ресницы. Дейзи с Эллой как зачарованные разглядывают ее туфельки, которые она сейчас сбрасывает, держась одной рукой за руку Пола. Элла немедленно надевает туфли и начинает расхаживать туда-сюда, не отрывая от них восторженных глаз.