Не дрогнет рука.

В телеграмме, полученной из Иркутска, подтверждались сведения о смерти Короля-Литвинова и сообщалось, что в числе свидетелей, опознавших труп Короля, был некий Бабкин, который будто бы вскоре после этого уехал в город Борск.

Опять мне приходилось иметь дело с Борском. Обрадовавшись случаю поговорить с Нефедовым, я тотчас позвонил ему по телефону. Оказалось, что он помнит Бабкина, который когда-то, еще до моего приезда в Борск, судился за ограбление. С год назад он возвратился в Борск после амнистии и поступил на работу.

Нефедов знал и Глотова. Тот работал в свое время в Борске следователем и, кажется, даже вел дело Бабкина и его банды. Во всяком случае, это можно было выяснить. Для этого Нефедов звал меня поскорее приезжать в Борск.

- Приезжай, - говорил он своим добродушно-ехидным баском. - Нечего тебе в Озерном торчать. Кстати, мы тебя тут маленько поучим, как по-настоящему работать нужно, а то уж, поди, зазнался. Как же, нешуточное дело: в область его затребовали как незаменимого специалиста! У кого от этого голова не закружится? Значит, будем ждать, а то Галя совсем засохла тут, с тех пор как ты от нее сбежал.

Я ответил, что скоро приеду, с досадой пропустив мимо ушей последние слова. Терпеть не могу, когда люди, хотя бы даже и друзья, лезут не в свое дело.

Теперь, когда я узнал, что Бабкин и Глотов не только знали друг друга, по даже находились между собой в таких взаимоотношениях, которые могли вызвать у одного из них (конечно, Бабкина) чувство мести, во мне вспыхнуло неудержимое стремление поскорее разыскать дело Бабкина в борском суде и одновременно лично познакомиться с этим, крайне интересовавшим меня субъектом. Мое намерение вести дальнейшее расследование не в Озерном, а в Борске заметно обрадовало начальника озерновской милиции, отношения с которым у меня так и не наладились.

Перед отъездом я еще раз вызвал Семина и попытался пристыдить за то, что он мне наврал, описывая наружность Короля, но он уныло пробормотал:

- Теперь один черт какой он был! - рыжий или черный, все одно какому в могиле гнить, ведь «пришили» его в Иркутске.

- Как же «пришили», если Бабкин приезжал к тебе от него? Сам же ты говорил.

- Ничего я не говорил. Выдумываете вы все, чтобы только запутать, - пробубнил он, угрюмо глядя в сторону.

Кто-то, очевидно, успел его настращать. Мне удалось только узнать, что за эти дни ему дважды приносил передачу неизвестный молодой парень в ватном стеганом костюме, какие обычно носят лесорубы. Передачу, как обычно, просматривали и в одном из пирогов обнаружили записку, в которой была только одна фраза:

«Помни, за тобой ходит колун».

Это означало: «Если предашь, то будешь убит». Вахтер, нашедший записку, по оплошности прочел ее при одном из заключенных, разносившем передачи по камерам. Тот, видимо, передал Семину.

Опасаясь, как бы с Семиным действительно чего-нибудь не произошло, я поручил его особому вниманию и начальника милиции и начальника тюрьмы, а сам отправился в Борск.

И вот мне снова предстояло некоторое время работать рука об руку с Нефедовым, но уже не в качестве его подчиненного. Это мне было приятно, хотя я уже заранее представлял себе, как он начнет подтрунивать над моей поездкой в Каменск. И, конечно, я не ошибся. Стоило мне появиться на пороге его кабинета, как он, не успев поздороваться, «заскулил»:

- Совсем было уехали, да что-то назад быстро приехали? Видно, в управлении думали, золото какое выискали, а оказалось, что такого добра у них у самих хоть пруд пруди!

Но этим он и ограничился, начав расспрашивать и рассказывать о служебных делах. Меня очень обрадовало, что после нашего с ним телефонного разговора он сразу же, с налету, обеими руками вцепился в дело Бабкина, точно у него и без того не было забот, и проделал уже немалую работу.

Прежде всего он установил, где живет и чем занимается Бабкин. Оказывается, тот работал в обозе треста очистки города, но за частые прогулы и беспробудное пьянство недавно был выгнан оттуда. С тех пор он только тем, кажется, и занимался, что сидел часами в закусочной, неподалеку от вокзала, и пил там со своей женой, такой же отвратительной пьянчугой, как и он сам, и в компании с другим таким же сбродом. Однако для такого времяпрепровождения нужны были деньги, а явного источника их у обоих супругов как будто бы не было.

Поговорив с Нефедовым, я оставил свой чемодан пока что у него в кабинете и пошел знакомиться со старым делом Бабкина, которое хранилось в архивах суда.

Развернув пыльную объемистую папку уголовного дела Бабкина, на одной из первых же ее страниц я нашел подпись бывшего следователя Глотова, убийцу которого я разыскивал. Однако теперь, поговорив с Нефедовым и товарищами, я оставлял под большим вопросом версию, что Бабкин расправился с Глотовым из-за мести. Никто из нас не припоминал такого факта, чтобы преступник мстил судье или работникам следственного аппарата. Видимо, мне следовало глубже разобраться в обстоятельствах, прежде чем составлять определенное заключение.