Не друг (СИ)

Волк и правда выглядел несколько иначе, чем в прошлый раз. Шерсть на животном уже не была такой клочковатой и разной по длине, отчего он казался более ухоженным и аккуратным. Тело тоже изменилось. Поднабрал кило веса, что ли? Во всяком случае, мои ладошки уже не натыкались на бесконечные острые углы, а гладили худощавое, но не истощенное тельце.

Волк опять пролаял непонятный призыв, тяжело вздохнул и закатил глаза от моей несообразительности, и направился к входной двери.

— Ты хочешь погулять? — обрадовалась я, открыла дверь настежь и вышла вместе с нетерпеливо перебирающим лапами волчонком на улицу.

* * *

Неделю спустя..

— Что-то ты совсем грустненькая, — Никита плюхнулся в траву рядом и меня обдало волной его теплого аромата.

Это просто издевательство какое-то! Он, вообще, знает о существовании футболок? С утра до позднего вечера сверкает голым торсом, отговариваясь частыми неконтролируемыми оборотами и постоянной порчей одежды. Да, согласна, он действительно оборачивается два-три раза в день и при этом рвет на себе одежду, но, с другой стороны, по приказу его любимого альфы наш гардеробный шкаф доверху забит шортами, майками и рубашками. Однако же Никита из всех богатых запасов пользовался только шортами и чувствовал себя прекрасно, демонстрируя свои возмутительно притягательные кубики пресса. Я тут глаза не знаю, куда прятать, а он ещё интересуется, почему у меня настроения нет.

Да есть у меня настроение, есть! Только не такое, как мне бы хотелось, в этом и проблема.

То, что у меня проблемы я поняла ещё неделю назад, когда Никита после прогулки превратился обратно в человека, натянул шорты и рухнул без сил на кровать. Он лежал, занимая огромным телом большую часть матраса и закинув руки за голову, а я смотрела на его чуть тронутый темной растительностью низ живота и на сползшие джинсовые шорты, держащиеся на выступающих костях таза. И на четко очерченные косые мышцы тоже смотрела. И на кубики пресса, расслабленные, но все же заметные под мерцающей в лучах солнечного света кожей. На мерно вздымающуюся грудную клетку, такую широкую и гладкую, что нестерпимо захотелось дотронуться до нее и почувствовать подушечками пальцев биение сердца внутри сильного тела. Или даже не пальцами, а губами…

Ужас! Что за мысли бродят у меня в голове? Никите плохо, а я залипаю на его тело.

— О чем ты сейчас думаешь? — Опа! А он, оказывается, не спит, да и выглядит не в пример лучше, чем после первого оборота. Немного уставший и заторможенный, как в конце дня тяжёлого физического труда, но вполне адекватный.

Я даже под пытками не созналась бы, о чем сейчас думала, поэтому решила обсудить другой вопрос.

— Как ты себя чувствуешь? Второй оборот прошел легче?

— Все хорошо, — подтвердил Никита и повернулся на бок, заставив меня опять отвести взгляд от гипнотизирующего перекатывания мышц под кожей. — Тело немного ломит, но это ерунда, не сравнить с первым разом.

После его слов о первом разе я неожиданно для себя покраснела, а Никита прищурился и внимательно посмотрел на мои розовые щеки, загадочно улыбнулся и опять перевернулся на спину.

— Ты не сильно испугалась? — спросил он, разглядывая потолок, а я с облегчением ухватилась за безопасную тему.

— Вообще не испугалась, даже удивительно. Было страшно в начале, когда ты начал царапать себя и рвать одежду, а ещё — в момент падения. Но это так быстро произошло, а потом появился волчонок… Его я ни капли не боюсь. Он у тебя подрос, ты знаешь?

— Знаю, — Никита довольно улыбнулся. — Альфа сказал, что волк будет расти и становиться сильнее с каждым оборотом.

Вот с этого дня и начались мои мучения. Никита раз за разом выпускал своего волка и каждый новый оборот получался у него легче и быстрее. Его зверь обрастал шерстью, прибавлял в росте и весе, развивал силу и ловкость, и я не успевала привыкать к его новому виду и возможностям, а позавчера, вообще, пришла в ужас, когда Никита принес с охоты окровавленного зайца. Здоровенный волк альфы довольно скалился на опушке тополиной рощи, лишь немногим уступающий ему волк Никиты тоже выглядел счастливым, а я с трудом сдерживалась, чтобы не впасть в истерику.

Зайца от меня убрали и, правильно оценив реакцию на "подарок", больше таких сюрпризов не устраивали.

Зато продолжали вовсю пытать полу-обнаженным телом и всякими нежностями. Нет, Никита не переходил черту и даже, на мой взгляд, стал гораздо сдержаннее, но это подействовало на меня странным образом. Мне захотелось большего, но признаться в этом я боялась даже сама себе, не то, что Никите.

Поэтому сейчас, когда он задал вопрос, почему я такая "грустненькая", я не нашлась, что ответить и молча ушла в дом, где старательно отвлекала себя делами до самого вечера, но и это не помогало.