Не друг (СИ)

Благодарная улыбка послужила лучшей приправой и я с большим удовольствием поужинала потрясающими котлетами.

Никита, кстати, тоже ел, вызывая у мамы умилительную улыбку и неумолимое желание подложить в его тарелку добавку.

А после ужина Никита легко и непринужденно поставил нас с тетей Любой в неудобное положение, раскрыв наш маленький секрет и сообщив маме о том, что мы уже не просто друзья. Почему в неудобное? Да потому, что он додумался поцеловать меня на глазах у мамы и проделал этот фокус с явным удовольствием. Его даже не смутило мое сопротивление и изумлённый мамин взгляд.

— Так вы..? — тетя Люба выписала пальцами в воздухе непонятную фигуру, долженствующую изобразить нашу связь, оценила цвет моих щек, получила подтверждающий кивок от сына и издала нервный смешок. — Все с вами ясно.

Позже, чуть успокоившись, она подловила момент, когда Никита ушел искать свой паспорт, и устроила мне допрос.

— Настенька, я рада за вас, честное слово. Прости, если что не так.

— За что простить? — я усердно натирала тарелку мыльной губкой и бросала осторожные взгляды на сутулую фигуру за столом. Тетя Люба сидела тяжело и кособоко, завалившись грудью на столешницу, как до крайней степени вымотанный человек, не имеющий сил даже выпрямить спину. — Все хорошо, теть Люб. Правда хорошо.

— Да где же..? Вон он какой, — оплывший подбородок указал на дверь кухни, — сердитый. Простить не может. Так хоть ты прости, что не радуюсь сильно. Привыкла я к тебе с детства, вы с Катей на моих глазах росли, давно если не за дочь, то за племянницу считаю. Я почти и не удивилась, правда. И так вместе и эдак… Только целуетесь теперь. — Никитина мама невесело усмехнулась и вскинула голову — в кухню вошёл Никита, продемонстрировал найденный паспорт и небольшую спортивную сумку.

— Я готов.

— К чему готов? — тетя Люба нахмурилась. — Зачем тебе паспорт?

Никита открыл рот, но я его бесцеремонно перебила.

— Вы только не волнуйтесь, теть Люб! У нас же учеба начинается с понедельника, и мы решили на пару дней в отпуск слетать, пока время есть.

— Так куда ж вы? Это ж заграничный паспорт. А деньги откуда?

— Мы подрабатываем. Правда? — я незаметно ткнула Никиту локтем под ребра и он с ленивой улыбкой подтвердил мои слова.

— Никита! Так же нельзя, сынок! — от надрыва в голосе матери Никита все же дрогнул, растерянно пошевелил губами, но промолчал. И правильно сделал — бедной женщине нужно было выговориться. — Я же все для тебя… Всю жизнь тебе под ноги. Все ждала, когда ты вырастешь, выучишься, в люди выйдешь. Зачем ты так со мной?

Теть Люба поднялась на ноги. Её лицо некрасиво искривилось, крупные слезы выступили из глаз и покатились по щекам, и Никита не выдержал — шагнул к матери и крепко обнял.

— Мам, ну ты что? Все хорошо, не плачь.

— Ну как же — хорошо? Ты до сих пор сердишься, а я же… я же..

— С чего ты взяла, что я сержусь? — Никита улыбнулся так широко и искренне, что даже я удивилась этой разительной перемене. Действительно, с чего? Сидел за столом такой строгий и холодный, что Каю из Снежной королевы и не снилось, а теперь спрашивает.

— Так ты молчишь все время… - растерялась тетя Люба. — И уезжать собрался не спросясь.

— Ма-му-ля, — нараспев протянул Никита, ещё раз крепко обнял тетю Любу, чмокнул её в щеку и отпустил. — Ты о чем только что говорила? Что мечтала увидеть меня взрослым? Вот он я. — Никита раскинул руки в стороны. — И я вырос.

* * *

В аэропорту Софии нас встретил серьезный мужчина в белой рубашке и при галстуке, и сразу проводил к автомобилю.

— Мы на машине поедем в Пловдив? — Ещё в Москве, пока мы с Никитой два с половиной часа ждали стыковочный рейс, я заглянула в интернет и выяснила, что между аэропортом прилёта и местом, где обитала стая Радо, примерно 150 километров.

— Да, на машине. Не беспокойтесь, дорога хорошая, доедем быстро, — непривычно мягким, чуть сюсюкающим акцентом, проворковал водитель и распахнул перед нами заднюю пассажирскую дверь.

Радо говорил на русском языке гораздо чище, и явно пользовался им чаще, но и встретивший нас мужчина изъяснялся разборчиво, просто непривычно.

Водитель, назвавшийся Александром, не обманул и до города на семи холмах домчал нас менее, чем за два часа, но в сам Пловдив не заехал, а свернул с объездной на второстепенную двухполосную дорогу и через несколько минут неспешной езды остановился у пропускного пункта.

Территория Семихолмской стаи была до странности похожа на поселение, где заправлял Бесстужев. Такие же одно- и двухэтажные домики, стоящие на отдалении друг от друга, те же широкие улицы, густо засаженные деревьями. Много пространства, много зелени и, конечно, река.

— Марица, — Александр заметил мой взгляд. — Пловдив построили на реке, как и большинство городов.

— Да, я знаю. — Выбраться из машины и размяться после долгого пути было настоящим удовольствием. А то, что климат здесь оказался гораздо мягче, чем у нас на Урале, только порадовало. Тепло, хорошо, дышится легко. Красота.

— У вас тоже есть река? Какая? — заинтересовался Александр.

— Урал. Слышали, наверное?