Не дыши!

Всю ночь вместо песен я веду отсчет. Именно так я отвлекаюсь от мыслей о боли. Шесть тысяч гребков по-английски. Столько же по-немецки. Затем по-испански. Последний отсчет – по-французски. Бонни рекомендует мне досчитать до круглого числа и лишь затем подплывать к еде. Например, если я слышу ее свист на 4689, то я даю ей знак «одна минута». И только на 4750 плыву принимать пищу.

На каждой остановке я отвечаю на ее вопросы о моем плече. Это все, что мне нужно знать, когда я плыву: Бонни в курсе моих проблем. И даже если ничего изменить нельзя, то сострадание само по себе уже много значит.

Днем со мной говорит доктор. Он не желает начинать лечение прямо здесь. Особенно уколы. Ему нужны МРТ, снимки сухожилий и мышц. Его беспокоит моя аллергия. Но он обнаружил, что у одного из наших членов Команды с острова Сен-Мартена есть бутылка с жидкостью, по составу напоминающей тайленол. Правда, написано все по-французски. Я делаю два глотка. 20 минут, и у меня удушье. Такова реакция астматика и аллергика.

Врач начинает впрыскивания вентолина. Практически каждый час я подплываю к Бонни, где врач установил аэрозоль. В воде проделывать подобные манипуляции тяжеловато. Доктор держит маску над морской поверхностью, а затем прикладывает ее к моему рту. Я делаю несколько глубоких вздохов. Пауза. Снова несколько вздохов. Кроме того, примерно каждый час я вдыхаю чистый кислород из баллонов. Во второй половине дня дыхательные пути действительно успокаиваются. Но большое количество вентолина нещадно ускорило мое сердцебиение. Я все еще не контролирую дыхание. Я страдаю от нехватки воздуха, сделав менее чем 100 гребков. Я ослабеваю. Мне нужен воздух. Перевернувшись на спину, я дышу так глубоко, насколько это теперь возможно. Вольный стиль слишком истощает мои силы, я переключаюсь на брасс. Затем баттерфляй. Дышится легче, но движение замедляется. Хотя я и увеличила время между впрыскиваниями на 10 минут.

Я знаю, мы доберемся до другого берега. Просто на это понадобится немного больше времени. Марк, Энджи, Дэвид, Майя, Ди и Бонни думают точно так же. Кэндис и Тим подходят к Бонни и оглядывают меня заботливо и участливо. «Вы добьетесь гораздо больше, чем вы думаете», – говорят они. Я понимаю язык тела Дэвида. Он поспешно перепроверяет свои диаграммы, затем вбегает на палубу и мотает головой, когда разговаривает с Бонни и Марком. Нам нужно плыть на восток гораздо дольше. Расстояние огромное. Я ни о чем не спрашиваю. Это не самый хороший план: интересоваться последними новостями, находясь в воде. Я лишь отдаю все свои силы, всю себя тому, что я делаю.

Закат. К ноющей боли прибавляются атаки медуз. На глубине я замечаю огромные стаи лунных медуз. Каждая – маленький, красивый, мутный диск, формой напоминающий хоккейную шайбу, только объемнее. Здесь они кажутся гораздо больше, чем когда смотришь на них возле берега. Диаметр каждой превышает два фута. Медузы словно слиплись все вместе. Настоящее морское желе. Сейчас они гораздо ближе. С каждым гребком моя рука врезается в липкую массу. Я колочу этих созданий каждым движением руки. Ну хоть Луна не такая студенистая на ощупь, как другие ее «родичи». Она тяжелая и твердая, почти как стейк. Мне сложно всматриваться в глубину, но я замечаю полчища лунных медуз, плавающих глубже и слипшихся, словно белое одеяло. Возможно, при других обстоятельствах эта картина показалась бы мне ошеломляющей. Но сейчас она воспринимается как еще одно осложнение. Марк высылает наше небольшое надувное «такси», которое обычно курсирует от лодки до лодки, узнать величину лунной армии. Медузы распространились слишком широко. Они наводнили все пространство с каждой стороны минимум на несколько миль. Надо пробиться сквозь них.

Я чувствую, как напрягается эта белесая масса, когда я задеваю ее рукой. Но я не причиняю вреда морским обитателям. С каждым гребком их все больше и больше остается позади меня. Слабо, но все же я начинаю чувствовать покалывание. Я подозреваю, что раню их. Позже я прочту, что, выпуская свои жала, они защищаются.

Единственный укус такой медузы вытерпеть можно. Но их много, и боль заставляет мои зубы скрежетать, я визжу. Я чувствую уколы по всему телу. Они жалят мне лицо. Я издаю вопль. Бонни со своей племянницей Джесси видят, что они повсюду. Неостанавливаемые жала.

Темной ночью медузы уходят под воду еще глубже. Я хриплю от дыхательных спазмов. И не стоит забывать про бешено стучащий пульс от передозировки вентолина.

Чудо-плечо перестает болеть так же резко, как и начинало. Боль стихла на вторые сутки. И все равно мне придется забыть о вольном стиле: мне не хватает кислорода. Теперь мой прогресс зависит от того, как я покажу себя в брассе и баттерфляе. Дэвид говорит, что мне нужно еще немного ускориться, чтобы не начать плыть восточнее, прямо в сторону Багам. Бонни напоминает мне об этом во время остановок. Я пытаюсь плыть фристайлом, но через двенадцать гребков ослабеваю и снова плыву брассом. Это продолжается довольно долго.