(не) Его Малыш(ка) (СИ)

— Как мы ее назовем? — еле слышно звучит голос Крохи.

Она цепляется тонкими пальчиками за металлическую перекладину прозрачного кувеза, в котором лежит малышка, все такая же беспомощная, как и ночью, когда мне ее показывал Давид. Только сейчас мы можем коснуться ее, аккуратно провести подушечками пальцев по немного желтушному тельцу. Говорят, это нормально для новорожденных и пара процедур под специальной лампой нормализует все показатели в ее крови.

— А как ты хотела? — задаю встречный вопрос, поддерживая Агнию за талию, и стараюсь не сводить глаз с них обеих. — Ведь многие мамочки, как только узнают пол малыша, придумывают и имя.

— А я хотела… — Она сбивается, глубоко вздыхает и откланяется назад, крепче вжимаясь спиной в мою грудь. — Я думала, мы вместе… — И хрипло добавляет: — Мы вместе.

Выдыхаю признание ей в макушку: И знаешь, что?..

Чувствую, как она напряглась, вытянулась в струнку и почти не дышит. Глупышка моя маленькая! Мои руки крепче оплетают ее хрупкий стан, и я с улыбкой на устах млею от осознания, что теперь у меня две маленькие хрупкие принцессы. И пусть одна уже совершеннолетняя, а второй только день отроду, они обе одинаково беззащитны и наивно открыты для этого не всегда справедливого мира.

— Я не дам вас в обиду, — шепчу Крохе на ушко, — вы мои, у нас теперь все только вместе, и прежде чем мы пойдем оформлять документы для нашей дочери…

Замолкаю лишь на мгновение, чтобы перевести дыхание и наконец-то сделать тот самый важный шаг, который следовало сделать уже давно. Ведь я понял, что они — моя судьба, моя жизнь, моя любовь навеки, еще в тот день, когда как перепуганный осел, смотрел на монитор аппарата УЗИ и выглядывал в абстрактных завихрениях черты маленького личика.

— Ты выйдешь за меня замуж? — на одном протяжном выдохе сдаюсь на милость этой маленькой, но такой сильной женщины.

Время словно остановилось. Тишина давит на уши, и сердце резко перестает гонять по венам кровь. Секунды превращаются в минуты, минуты кажутся часами. И лишь тихий шелест ее ответа, словно сработавший запал на коробке с праздничным фейерверком, взрывается и раскрашивает мою реальность всеми красками настоящей жизни.

— Повтори, — хрипло прошу ее, отклоняя слуховые галлюцинации.

— Я согласна, — чуть громче произносит Агния. — Только… вот… как-то сейчас нам не до этого, — смущенно лепечет и разворачивается ко мне лицом.

Бездонные глаза полны слез, щечки чуть розовые, а губы подрагивают. Она растерянно смотрит на меня, вновь переворачивая мою душу и без слов побуждая Землю перевернуть, только бы она была счастлива.

— Давай я все улажу. Сейчас нас просто распишут, а когда ты будешь готова, мы сыграем свадьбу — такую, как ты хочешь.

Агния прикусывает нижнюю губу, и слезы все-таки срываются с пушистых ресниц бриллиантовыми капельками. Они текут по бархатной коже щек извилистыми ручейками, и все, что я могу сейчас сделать, это просто стереть их подушечками больших пальцев, а затем зацеловать свою будущую жену до сбивающегося дыхания у обоих.

Мы еще какое-то время стоим около кувеза. Улыбаемся, словно поймали самую неуловимую птицу счастья. Я крепко обнимаю Кроху, а она перебирает разные девчоночьи имена, складывая их с моим. Да, отчество у малявки еще-то — Степановна… Ну вот какое имя к нему подобрать? Мне все равно, ведь я-то в мыслях уже давно ее называю Даринка — самый ценный дар в моей жизни, после Крохи, конечно.

— Дарина? — удивленно вскидывает голову и с интересом прокатывает на языке это имя Агния. — Дарина… А мне нравится! — Улыбка её ярче солнца, и глазки блестят, будто она клад нашла.

На том и останавливаемся. Возвращаемся в палату, где Кроху уже ожидают сытный обед и уютная кровать. А я, поцеловав ее на прощание, покидаю клинику, но лишь на время. Планов на сегодня вагон и маленькая тележка, и начинаю я с того, что еду в ближайший детский гипермаркет и часа три третирую консультантов, опрометчиво вызвавшихся помочь с покупками.

Разобравшись с покупками и оформив доставку, еду в офис, по пути решая насущные вопросы. Потом, в тишине своего кабинета, достаю ту самую папку и, глубоко вздохнув, словно готовлюсь к прыжку с запредельной высоты в неизведанную пропасть без должной подготовки и страховки, открываю ее.

Несколько раз перечитываю информацию, отображенную на порядком пожелтевших листах, но осознание всей нелепости и даже в какой-то степени чудовищности попавших ко мне в руки сведений с каждым новым прочтением все сильнее и сильнее холодит мою кровь. Замешательство стопорит все мыслительные процессы. В полнейшем недоумении достаю телефон и набираю номер того, кто точно знает ответ на волнующий меня вопрос.

Я задаю его, как только в трубке смолкают длинные гудки и знакомый голос на том конце беспроводной связи немного недовольно приветствует меня.

— Зачем ты это сделал? — стиснув зубы, цежу, еле сдерживая гнев.

— Что именно? — без особого энтузиазма и интереса уточняет отец.