(Не) его трофей (СИ)

Не знаю, как смогла встать, ведь кажется, будто прилетело мне. Грудь сводит, из легких выбивает весь воздух, а глотнуть нового нормально не получается. Стою на дрожащих ногах и смотрю, как Яр отшатывается по инерции, налетает на сетку. Секунда, две. Оттолкнувшись, выпрямляется, прижав локоть к боку. Все рядом что-то орут, но я практически не разбираю слов.

Запрещенный. Минус очко. Перерыв.

Агаев что-то там говорит, протестует. Его урезонивают члены команды.

Возле Яра уже врач, Вадик, Макс. Кажется, что я слышу, как он говорит, что в порядке.

Дергаюсь бежать к клетке, но Сашины руки обхватывают меня.

— Кать, стоп!

— Отвали! — рявкаю на него, и, скинув с себя руки, выбираюсь из ряда.

В этот момент команды покидают клетку. Продолжают…

Изо всех сил всматриваюсь в лицо Яра. Он бледен и зол. Злоба в поединке худший враг.

Они сходятся в центре клетки. Точнее нет, не так. Яр набрасывается в центре клетки на Агаева, осыпает градом ударов. Тот валится на пол, утягивая Яра за собой.

Партер. Ловкость. Вес.

Информация о бойцовских техниках, преимуществах и недостатках, почерпнутая из статей, услышанная из разговоров парней вспышками возникает в голове. Веса у Агаева больше, но Яр быстрее. Но он словил запрещенный…

Резким движением он переворачивается, захватывая противника удушающим.

Не замечаю, как именно очутилась рядом с клеткой. Возле орущих советы Вадика с Максом, молчаливо топчущегося Кабина. Просто как-то вдруг налитые кровью бешеные синие глаза Яра оказываются совсем близко, в паре метров по ту сторону клетки. Вздутые вены на покрасневшем, покрытом потом каменном лице, на донельзя напряженных руках, стиснувших в удушающем захвате кажущегося с моего ракурса нереально огромным противника. Я вижу, как Яру снова прилетают удары по корпусу. Такие, что одного единственного было бы достаточно, чтоб я легла и не встала. А Яр их игнорирует. Планомерно с каким-то жутким спокойствием дожимает, глядя перед собой.

На раунд отводится пять минут. Так мало в обычной повседневной жизни. Их едва хватает, чтоб выпить кофе, поговорить по телефону, поправить прическу, пролистать документы перед встречей. Люди столь короткий промежуток времени чаще всего и не замечают. Здесь же каждая секунда может стать решающей, и каждая секунда тянется вечностью.

Агаев слабеет. На багровом лице мужчины мелькает паническое выражение. Он скорее дергается, чем вырывается. И в тот момент, когда он поднимает руку постучать в знак поражения гул толпы и грохот моего обезумевшего сердца разрывает звук гонга. Еще бы пара секунд и все!

Парни забираются в клетку. А мне нельзя, да и даже если б было можно, что я смогу сказать? Показать только, несколько сильно испугалась? Зачем это ему? Яру и так сильно досталось физически. Я вижу кровоподтеки на торсе, вижу, как опухает его лицо. Вижу, как в ведерко в руках Макса капает кровь изо рта. Кажется, даже слышу, как надсадно и тяжело он дышит в такт рваным движениям грудной клетки.

Дело не в том, что в Агаеве внезапно открылись неведомые бойцовские таланты и не в том, что его потенциал недооценили. И даже не в запрещенном приеме, не в шести годах разницы в возрасте между ними. Их компенсируют опыт, навыки, сноровка, сила, интеллект в конце концов. Дело в недавнем отравлении, отнявшем столь необходимые для поединка силы. Запоздало думаю о том, правду ли сказал мне кардиолог. Что, если…

Кабин с-у-ука! Впервые в жизни я искренне хочу, чтоб Яр набил кому-то морду. Чтоб стер своими ударами самодовольную ухмылочку с лица мерзавца. Чтоб тому улыбаться стало больше нечем…

— Я-р! — бездумно шепчу кажется, одними только губами. Без голоса.

Но он слышит. Поворачивает тяжелую голову, находит меня взглядом. В синих глазах ураган. Из тех, что сметают все на своем пути.

Киваю. Улыбаюсь, хоть кажется, что лицо онемело и мне не удастся пошевелить ни одной мышцей. В глазах у меня слезы, но он их не увидит.

— Я люблю тебя, — даже если заорать, вряд ли разберет. Орут все. Потому я так, одними губами. Глупо! Но может увидит, прочтет, почувствует…

Слышу удар молоточка. Отхожу за спины команды, покинувшей клетку. Бойцы занимают позиции. — Кать, идем, — Саша, присутствия которого рядом я не заметила, кладет мне руку на плечо, но я ее стряхиваю. Черта с два я уйду! Останусь… Еще немного ближе к нему. К Яру.

— Я останусь, а ты иди садись.

Он тоже остается стоять рядом, но через секунду я забываю об этом.

Краткий миг, когда Яр поддался физической боли, усталости и гневу на себя и на дурацкое стечение обстоятельств, не давшее ему закончить бой в первом раунде, как того хотел прошел.

Это же он. Ярослав Барковский. Чемпион, сделавший себя сам. Несокрушимый и непобедимый боец. Двадцать восемь боев и двадцать шесть побед. Двадцать четыре из которых нокаутом.