(Не) её мужчина

– Анаит лопает персики в гостях у бабушки. А тут она впервые увидела сестренку, – Самвел сопровождал комментариями почти каждое фото. – А вот здесь я учу Анаит плавать. Она так пищала тогда. Как птенчик. В четыре года Анаит была слишком худенькой, и вода плохо ее держала. Зато потом твоя мать плавала как рыбка.

Аня кивала, вглядывалась в счастливое личико матери и улыбалась.

– Вот здесь она с любимой игрушкой. Этого зайца я привез ей из Одессы. Анаит ни на минуту не хотела с ним расстаться, и он быстро пачкался. Дней за пять заяц становился из белоснежного почти черным. Чтобы постирать его, Гаянэ по ночам выкрадывала зайца из детской кроватки, а утром возвращала. А если мы пытались забрать его днем, Анаит поднимала ужасный рев.

Самвел сделал небольшую паузу, а потом спросил:

– А у тебя была любимая игрушка?

– Да. Дельфин. Пластмассовый, – Аня на мгновение задумалась. – Как-то раз я потеряла его на прогулке и так горевала, что почти неделю не могла есть. Мама расспросила каждого ребенка во дворе, но все-таки нашла дельфина.

Аня улыбнулась приятному воспоминанию и снова перевернула страницу, потом внимательно взглянула на Самвела, дожидаясь очередного комментария.

Он нежно погладил старое фото:

– Это мы на пикнике у моря. Для наших вылазок на пляж Гаянэ всегда делала особые бутерброды: заворачивала в лаваш кусочки суджука или шашлыка и свежего огурца, а иногда она добавляла к ним помидоры, сыр или кусочки баклажанов. Твоя мама всегда ела очень плохо, но такие бутерброды обожала.

Из Аниных глаз брызнули слезы.

– Что случилось? – испугался Самвел Арамович. – Я тебя расстроил?

– Я тоже люблю такие бутерброды, – не преставая плакать, призналась Аня. – Мама давала мне их каждый раз, когда мы выбирались к реке.

Он несколько раз ободряюще погладил ее по спине, а потом вдруг просиял:

– А давай прямо сейчас что-нибудь подобное приготовим? У меня и суджук есть, и огурцы.

– Давайте, – сразу согласилась Аня.

Они прошли в дом и, навертев на кухне рулетов из тонкого лаваша, сели пить с ними чай в гостиной. Аня не расставалась с альбомом: нежила его на коленях, как любимого котенка.

– На снимках мама выглядит по-настоящему счастливой, – признала она, смакуя каждый кусочек бутерброда.

– Она всех нас заражала любовью к жизни, – подтвердил Самвел Арамович. – И до того, как Гаянэ не стало, мы с Анаит были очень близки. Она делилась со мной секретами, советовалась. Она никогда не засыпала до тех пор, пока я не возвращался с работы. Говорила: «Папочка, пока ты меня не поцелуешь, мне не спится», – Самвел судорожно вздохнул. – После смерти Гаянэ я превратился в психопата из-за хронической тревоги. Просто я чувствовал, что не вынесу, если и с девочками что-то случится. Знаешь, мне всюду мерещились опасности, хотелось все предусмотреть, от всего защитить. Я и сам не заметил, как из заботливого отца превратился в настоящего деспота…

Время перевалило за двенадцать, бутерброды давно были съедены, а Самвел Арамович все вспоминал и вспоминал забавные случаи из маминого детства. Аня растянулась на диване, и впитывала его рассказы, как губка. Сквозь открытые окна комнату под завязку наполняли аромат жасмина и кваканье лягушек. Легкий ветер шелестел занавесками. Аня, как в море, окунулась в ощущение: она дома, у нее снова есть семья. Она крепко обняла альбом и провалилась в спокойный, глубокий сон, сотканный из золотистых красок и аромата цветов.

***

Утром Аню разбудил шорох дождя. Сквозь заплаканные стекла окон комнату заливал мутный серый свет, пахло мокрой травой. Несмотря на орудующий в комнате сквозняк, Ане было тепло: кто-то укрыл ее мягким верблюжьим одеялом. Она села и огляделась. В кресле напротив, неудобно скрючившись и вывернув голову, спал Самвел Арамович. На мгновение ей показалось, что он не дышит. Аня соскочила с дивана и осторожно погладила его по руке, но он даже не пошевелился. Его морщинистая кожа, испещренная пигментными пятнами, показалась Ане ледяной. К ее горлу подкатил ком.

– Дедушка, – дрожащим голосом позвала она. – Дедушка?

Самвел Арамович заерзал, приоткрыл глаза. При виде Ани его бледные губы сразу тронула улыбка.

– Проснулась уже? – Он попытался распрямиться и тут же схватился за спину. – Ох, как все затекло!

– Зачем же вы спали в кресле?

– Да я и не спал почти. Просто сидел, смотрел на тебя. Наверное, только под утро задремал, – кряхтя, он выбрался из кресла, сунул ноги в тапки. – Во сколько тебе надо быть на работе?

– В девять.

Они оба повернулись к старым настенным часам: стрелки показывали без десяти восемь.

– Еще позавтракать успеем, – обрадовался Самвел и потащил Аню на кухню.

Как ни старалась, Аня так и не смогла отбить его попытки набить ее едой. Но за кофе строго сказала:

– Не стоит вам сейчас садиться за руль. Лучше я поеду на такси, а вы ложитесь спать. После бессонной ночи вам нужен отдых.

Самвел Арамович не стал спорить, принес из комнаты телефон:

– Я сам вызову тебе такси. Я доверяю только одной фирме, остальные гоняют, как камикадзе, – он быстро нашел нужный номер и поднял глаза на Аню. – Какой адрес у твоей гостиницы?