Не ешь груши! (СИ)

Из леса на дорожку вывалился светящийся человек и, шатаясь, пошёл к ним. Да нет, это не человек светился! Отблескивали «зубы», облепившие его живым ковром.

Доктор обнял ребёнка и выставил отвёртку:

— Думай о бублике!

Инга прижалась рядом.

Человек сделал ещё несколько шагов, повернулся к сидящим.

Бублик, он такой круглый, румяный...

Пленник зубов посмотрел прямо на Ингу. Сквозь копошащуюся свору были видны два ярких синих глаза.

Бублик, с дырочкой, на верёвочке...

Несчастный поднял руку, силясь дотянуться до людей.

Бублик, чтоб его...

Человек упал, брызнув во все стороны белым.

Конфетки-бараночки...

— Тор, просто тор! — услышала Инга шёпот Доктора.

От пленника ничего не осталось. Зубы поползли по коридорам шеренгами, вроде сытых муравьёв.

Когда они скрылись, Инга взглянула на «мутанта». Шелли отключилась. «Обморок — опасное для жизни состояние, характеризующееся...»

Она хлестала инопланетянку по щекам, пока не отбила пальцы о костяной гребень. Наконец, пациент очнулся.

— Две руки, — пробормотала девочка (и как только ей удаётся бормотать свистя? Почему вообще в этом свисте различимы слова?) — Вы видели — у него было две руки?

— Ну и что? — не поняла Инга. — У тебя тоже две руки, и у меня, и у Доктора.

— Я сплю... — простонала Шелли, обхватив колени. — И никак, никак не могу проснуться.

Доктор одним грациозным движением оказался на ногах:

— Это можно легко проверить!

И бесцеремонно залез Инге за пазуху, даже ойкнуть не успела. Вытащил конспект лекций, отбросил половину за плечо.

— Эй, я писала их неделю! — возмутилась она.

Ей сунули под нос текст:

— Читай, второй абзац сверху. Только не вздумай — вслух!

Потом записи отправились к инопланетянке:

— Что у тебя, Шелли?

— О развитии конта-... Кон-та-ги-оз-ных болезней, — пролепетала малышка.

И читать по-нашему умеет? Мистика.

— Ну да, там так написано. — Инга пожала плечами.

— Я то же прочёл. — Доктор крутанулся вокруг себя и показал на неё растопыренными пальцами:

— Если бы это был сон, слова у всех были разные, не находишь? — и снова склонился к ребенку:

— Значит — не спишь. Мы в другом мире. Никак не могу определить, с какой ты планеты... Как называется у вас солнце?

— Солнце.

— А созвездия ты какие-нибудь знаешь?

Фиолетовые глаза смотрели непонимающе.

— Звёзды? Огоньки такие в небе?

— Огоньки в... небе?

Доктор начал терять терпение:

— Слушай, сколько тебе лет, Шелли?

— Семь, — она снова начала всхлипывать.

— Ладно, успокойся. Пойдём с нами.

«Я бы и пяти не дала, — размышляла Инга. — Всего семь, а уже такая разумная, не капризничает в незнакомом месте. Впрочем, на другой планете год может и десять наших длиться, может, по-земному ей пара веков».

Уже как-то легко верилось в другие планеты, инопланетян и всякое подобное. Наверное, на определённом этапе мозг перестаёт отрицать происходящий вокруг абсурд, просто пытается не свихнуться и найти способ выжить.

Стоило выйти из зала, под ноги легла нежная травка. Над головой ярились июньские клёны в свежей, сочной зелени, полные решимости порвать потолок и найти солнце, светильники очерчивали канвой каждый лист. Колени ласкало тепло. Гусеницы вели в бой свои отряды, азартно вопили птицы, капал сок; жёлтая шелуха от почек прилипла к лопуху, их аромат превращал воздух в тягучий мёд.

Десять минут назад осень проходили, что тут с сезонами?

Маленькая ладошка цеплялась за палец Инги. Мило. Как будто ведёшь в парк младшую сестрёнку, ту самую, что безуспешно выпрашивала когда-то у мамы. Кожа у Шелли на руках более красная — уж не аутоиммунное ли? Хотя кто их разберёт, этих инопланетян.

Почему на душе так спокойно? Непонятно где, непонятно с кем, нескончаемые петляющие коридоры, опасность из-за каждого угла. Но препод внушает уверенность: по крайней мере, он-то уж точно землянин, и знает, куда идти.

Доктор остановился:

— Так, опять тупик.

Сложил руки на груди и огляделся с очумелым видом, словно директор фармацевтической фабрики, который зашёл проверить цех — а там на конвейере пучки крапивы висят и завхоз с мухомором во рту колотит по шаманскому бубну.

— Здесь везде временные парадоксы. Нет, это место просто состоит из парадоксов, как шарф из петель!

«Сусанин» принялся простукивать стены и всматриваться в фонари. Даже когда Доктор стоял на месте, зафиксировать, где именно он стоит, не получалось: пространство кругом словно расползалось.

Инга поймала себя на этом ощущении и вздрогнула. Просто усталость, просто обилие впечатлений. Но ведь с Шелли-то подобного нет? Нет. Какая одежда у неё странная. Ткань будто сваляна, а не сделана обычным способом, и никаких швов.

— Кто тебе подарил такое платьице?

Девочка потупилась, на щёчках сквозь зелёную кожу проступил румянец.

— Сама сплела. В Лаонгбалиде живут лучшие Мастера Нитей на континенте, а я выиграла состязание среди Ткачей, вчера только, и вдруг — здесь... — Она шмыгнула носом.

— Ой, не реви опять! Смотри, у тебя два лишних рукава по бокам. Лучшая ткачиха.

Шелли хотела возразить, сложила губки — но не произнесла ни звука. Инга проследила её взгляд, оглянулась.