Не гаси свет

— Мила, открой дверь… ОТКРОЙ ЭТУ ЧЕРТОВУ ДВЕРЬ, НЕСЧАСТНАЯ ТЫ ИДИОТКА! ЖАЛКАЯ ДУРА! ТВАРЬ! ОТКРЫВАЙ!!!

Он наваливается плечом, но дверь не поддается. Наступает тишина… у меня сейчас сердце выскочит из груди. Ветер свистит, ветки стучат о крышу. Что он делает? Где он? В этот момент раздается звон разбитого стекла. Я кидаюсь к двери, пытаюсь вставить ключ в замочную скважину, но рука дрожит так сильно, что ключ падает на пол — о, черт! — я наклоняюсь, чтобы поднять его, распрямляюсь, поворачиваюсь, тяну на себя разбухшую створку… Тяну, тяну — сильнее, еще и еще. Дверь наконец открывается… Собираюсь выскочить за порог, и тут он обхватывает меня сзади, прижимается щекой к щеке:

— Куда собралась? Ты принадлежишь мне, Мила. Нравится тебе это или нет, но мы связаны. Навсегда.

Я дрожу от страха. Он хватает меня за лицо и сжимает так сильно, что я пугаюсь, как бы зубы не вылетели из десен.

— Ничто нас не разлучит, ты разве не поняла? — говорит Лео.

Внезапно тишину разрывает рев мотора, и в ночном небе появляется «Ил», взлетевший с военной базы по соседству.

— ТЫ НИКОГДА ОТ МЕНЯ НЕ ИЗБАВИШЬСЯ, МИЛА. ДАЖЕ ЕСЛИ СЯДЕШЬ В САМОЛЕТ И УЛЕТИШЬ НА ДРУГОЙ КОНЕЦ ЗЕМЛИ. Я БУДУ ПРЕСЛЕДОВАТЬ ТЕБЯ ДО АДСКИХ ВРАТ. ЕСЛИ ПОНАДОБИТСЯ, Я УБЬЮ ТЕБЯ, А ПОТОМ И СЕБЯ.

Около четырех утра Сервас прервался.

Он чувствовал, что попал в ловушку слов, стал заложником кошмара, пережитого Милой. Физическое и психологическое насилие кого угодно выведет из равновесия, и в его душе разгорался гнев на человека, который не гнушался использовать устрашение, угрозы, побои и унижение как оружие массового уничтожения. Майор предчувствовал трагический конец истории. Он включил кипятильник и насыпал в чашку растворимого кофе. За черным стеклом снова пошел снег. Очевидно, что после гибели Сергея Мила смирилась. Несчастная наверняка считала дни до своего первого полета в космос, как узник, ждущий скорого освобождения. Она поняла, что Фонтен не может позволить себе бить ее: чем ближе был день старта, тем чаще космонавтов осматривали врачи. Он угрожал, срывался, как цепной пес, но границу не переходил.

Но в конце июля, за четыре недели до старта, неожиданное происшествие изменило весь расклад.

31. Гранд-опера

22 июля. Четвертый день задержки… У меня бывали задержки — на двое суток, не больше… Господи, сделай так, чтобы все рассосалось!

Сервас оторвался от чтения, посмотрел на потолок и вспомнил малыша Тома на коленях у матери. Белокурый мальчик с сонным личиком… «Почему Мила оставила ребенка???»

Я сама во всем виновата. Забыла принять пилюлю — из-за усталости, взвинченного состояния, растерянности… Боже, пусть это будет просто задержка! Иначе придется делать аборт — ребенка от этого пса я рожать не стану…

25 июля. Я беременна! В кармане лежит тест, купленный в московской аптеке. Мне все еще не верится… Если русские узнают, все будет кончено. Не знаю, что делать. Появились симптомы, подтверждающие результаты теста. Никогда еще я не чувствовала такой усталости.