Не герой

– Ну, хорошо! – спокойно и неторопливо сказала Лиза. – Я скажу, если ты хочешь… Вам нужно отказаться от жизни в Петербурге и жить где-нибудь в провинции. Пока Таня мала, можно жить в деревне, когда же ей надо будет учиться, надо будет зимы проводить где-нибудь в провинциальном городе. Я жила довольно долго в провинции и знаю многих городских обывателей, но нигде там я не встречала таких нервных людей, как ты, например. Я думаю, что это будет полезно не только Коле, потому что он будет тогда работать только по охоте, а не по необходимости, – но и тебе. Для твоих нервов… Вот мне пришло в голову сравнение: очень яркий свет, в нем ничего нет ни дурного, ни вредного, и здоровые глаза выносят его хорошо; но для глаз сколько-нибудь больных надо смягчать матовым стеклом. В провинции жизнь идет тускло, это та же самая жизнь, что в столице, потому что люди везде одинаковы, но она как бы смягчена матовым стеклом. Для твоих нервов это полезно…

– Скажи, пожалуйста, Лиза, тетушкин дом велик? – спросила Катерина Сергеевна.

Лиза посмотрела на нее с легким удивлением и недоверчиво.

– В нем восемь комнат! – ответила она.

– Он теплый? Годится для зимы? – продолжала Катерина Сергеевна.

– О да, конечно, годится…

– А ты уступила бы нам часть его?

– Катя! Как тебе не стыдно спрашивать? Да это было бы для меня величайшее счастье!..

Катерина Сергеевна приподнялась и села.

– Знаешь что, Лиза! Ты, конечно, мне не поверишь, скажешь, что это только настроение такое, а через час будет другое. Но даю тебе честное слово, я твердо решилась: чуть только начнутся первые весенние дни, мы переедем к тебе в деревню и будем там жить безвыездно.

Лиза встала и подошла к ней.

– Ах, Катя! Если бы это удалось! Я была бы так счастлива. Я поеду туда теперь, недели через две, приведу все в порядок, устрою. Вам будет там уютно, славно!..

Она взяла обе руки Катерины Сергеевны и горячо пожала их.

– Спи же, спи, Лиза! – сказала Катерина Сергеевна, ответив ей рукопожатием. – Я все равно не лягу! Ни за что не лягу!

Она вышла и вернулась в столовую. Она в самом деле всю ночь ходила по комнатам в мягких туфлях, прислушиваясь к малейшему шуму в кабинете… Отчасти ей мешало спать охватившее ее волнение; но тут имело также значение глубокое сознание, что она во всем виновата и не имеет права спать. Ее нравственное состояние было таково, что самое высокое наслаждение доставила бы ей теперь возможность как-нибудь чувствительно наказать себя, испытать какое-нибудь лишение, обиду.

Когда утром около половины девятого пришел Рачеев, он изумился ее виду. За эту ночь она заметно похудела, лицо осунулось, глаза казались большими и горящими.

– Вы уже встали? – спросил он.

– Я не ложилась! Он покачал головой.

– Вы неисправимы.

Прежде вы жили своим капризом, теперь живете покаянием. Это одно и то же!..

– Все равно… я не могу спать!..

IX

Прошла неделя. Дмитрий Петрович каждый день проводил несколько часов у Баклановых, обедал у них, а вечером заезжал на полчаса к Высоцкой. Евгения Константиновна внимательно следила за болезнью Николая Алексеевича, и Рачеев должен был ежедневно сообщать ей подробности.

– Ну-те, рассказывайте, как наш друг сегодня? – спросила она, его, едва только он вошел в кабинет.

Вчера уже она лолучила сведение, что Бакланов обедает со всеми в столовой и скоро выйдет на улицу.

– Отлично. Он делается прежним милым человеком! – ответил Рачеев. – Сегодня за обедом завел речь о поездке за границу… Настойчиво требовал. Но Катерина Сергевна – ни за что! Он почти неделю не следил за ее настроением и не знал, что мысль об этой поездке сделалась для нее казнью… Она сказала ему серьезно: "Если ты хочешь сделать мне истинную услугу, то поедем весной в деревню и проживем там, пока не надоест!" Он смотрел на нее с удивлением. "Ты? В деревню? Да ты ненавидишь деревню и мужиков!" Она рассмеялась. "Я полюблю их, я непременно полюблю их! – воскликнула она. – Они так долго давали тебе материал, кормили нас, а я была неблагодарна!.." Объяснение кончилось мирно. Николай Алексеич нежно поцеловал у нее руку и больше ни слова не сказал о загранице. Лизавета Алексевна… Вот удивительная девушка! Она готова всем пожертвовать для них. Едет со мной туда, в наши края. Хочет ремонтировать дом, устроить его поуютней, чтоб к их приезду все было готово.

– И вы думаете, что это не переменится? Вы думаете, Катерина Сергевна долго будет под влиянием этого настроения?

– Думаю, что долго. Она была глубоко потрясена болезнью мужа. У нее ведь натура благородная. Все дело только в том, какой импульс руководит ее нервами. Николай Алексеич сам был во многом виноват. Он постоянно подделывался под ее маленькие капризы, культивировал их; очень естественно, что они мало-помалу сделались большими, выросли, как растут деревья в хорошей почве и при хорошем уходе… По-моему, лишь бы только хватило у нее решимости переехать в деревню, а там она сейчас же увидит, что люди везде – люди, а воздуху и солнца там больше…