Не герой. Том 1 (СИ)

Чем мы занимались? Ну я лежал вместе с Ники на полу, и смотрел ее альбом. Силари читала книгу, сидя на кровати рядом с Лифхель, и время от времени, когда эльфийка высовывала свою ногу, щекотала ее.

— Твои рисунки все лучше и лучше, мелкая, — листая страницы альбома, произнес я. Перевернув последнюю страницу, на которой — внезапно! — был нарисован я, с револьвером в руках, я потрепал Ники по волосам, и передвинул альбом ей. — Знаешь, нужно будет тебе мольберт сделать, чтобы ты рисовала еще лучше!

— Сделать?

— Ага. Нафиг покупать, и тратить деньги, верно? У меня хоть руки нифига не золотые, но я все же попробую сам сделать! Все равно, тут очень скучно, так что будет хоть какое-то занятие!

— Это будет… здорово!

— Сначала посмотрим, как я это сделаю, а потом… я думаю, ржать будем долго.

— Все так плохо?

— Угу. Хоть у меня была пятерка по труду, я трудовика ненавидел, как и вся наша школа. Мудак был тот еще, к тому же, поговаривали, что он любит мал… Ладно, тебе это знать не нужно.

— Что он любит?

— Молоко. Он любит гребанное молоко! — с каменным лицом произнес я. — Эх, как же скучно? Сходить что-ли, пообедать с капитаном?

— Нет, лучше пошли сходим за другой книгой! — громко произнесла Силари. — Эту я уже прочла!

— Я с вами! — подскочила Ники, но Силари одарила ее таким взглядом, что бедняга съёжилась, и снова легла на пол, поджав губы, и взяв карандаш, уткнулась в альбом.

— Ну, ладно… пошли! Ники, если что, буди Лифхель пинком, а если поймет, что меня тут нету, скажи что я приказал следить за тобой, ясно?

— Поняла. Удачи, сестра! — улыбнулась Ники, отчего Силари закашлялась и сильно покраснела.

Выйдя из каюты, мы с Силари спустились в трюм, вошли в Избушку, и когда Силари заперла дверь, она с лицом, как помидор, подошла ко мне, и будучи ростом мне по шею, встала на цыпочки, и я поцеловал ее. Не буду описывать, что происходило дальше, ведь это и так понятно. Силари по-прежнему сильно смущалась, даже когда сняла свое платье, и прикрыла грудь хвостиком, но это ее не остановило. Я не торопил свою жену, давай ей время настроиться морально, ведь мне-то было все равно, я был всегда готов… кхм! И скажу, что мое ожидание полностью оправдало себя…

Когда мы вернулись в нашу каюту, не забыв захватить очередную книгу для Силари, то увидели, что Лифхель уже не спит, а сидит и нервно дергает ногой. Ники удивленно смотрела на сестру.

Сев рядом с Лифхель, тогда как Силари разместилась за столом, и уткнулась в книгу, я наклонился к эльфийке, и тихо прошептал:

— Ушки — самые чувствительные!

День плавания — двадцать третий. Ранее утро. Я лежал на кровати в нашей каюте, и уже давно не спал, будучи придавленным со всех сторон. Лифхель лежала на правой руке, Джейн на левой, и дышала прямо в ухо, Ивлена отчасти лежала на Лифхель, отчасти на моей груди, Силари лежала в ногах, свернувшись в клубок словно кошка, а ее хвост был откинут, и постоянно лез мне в рот. По крайней мере, все мы были одеты, так как весь прошлый день шел дождь, и мы замерзли. Несколько матросов начали чихать, и капитан отправил их к лекарю, который сам весь день ходил и ворчал на проклятый холод… Да уж, в море было гораздо холоднее, чем на суше, так что я понимал его…

Что можно еще сказать про этот день? То, что сегодня годовщина, как я попал в этот мир, и годовщина моей смерти. И сейчас, лежа с четырьмя женами на большой кровати, на своем корабле и со своей командой, которая после случая с Шульдом стала уважать меня, да и я их тоже, так как прецедентов больше не было, и мои жены даже стали разговаривать с мужиками, я не мог поверить, что это и правда происходит со мной. Казалось, еще недавно, я, обиженный на весь мир, вспоминающий слова врача, что поставил мне диагноз «злокачественная опухоль лимфомы», вспоминающий, как мой отец сказал, что я должен сам решать, что мне делать, с каменным лицом, стоял на мосту, глядя в воду… Как же изменилась… а можно ли назвать все это жизнью, если я помер? Наверно, да, ведь я как никогда, чувствовал себя живым!

— Почему это произошло именно со мной, а? — вслух прошептал я, выплюнув изо рта хвостик Силари. — Ведь я был никем, обычным парнем, которого друзья бросили после школы, без девушки, не самым умным, работал в макдаке… Спасибо, Боже, за эту новую, прекрасную жизнь! Пусть у всех хороших людей, она будет такая же! Хотя бы после смерти!

— Что с тобой? — зевая, спросила Джейн. — Опять депрессируешь?

— Блин, как это звучит… зачем мне депрессировать, если у меня есть четыре милых жены? — усмехнулся я. — И нет, я просто рад, что так сложилась моя смерть!

— А, понятно! — Джейн спустила ноги на пол, и взяв с прикроватной тумбы, тоже прибитой к полу, расческу, начала приводить свои волосы в порядок. Она всегда, проснувшись, занималась этим, говоря, что даже в том мире, ее волосы были ее гордостью, ведь они, как ни странно, не пострадали при взрыве.

— Джейн… может ты освободишь меня от них, а? Я уже рук не чувствую!

— Терпи, Федя, терпи! — улыбнулась она. — Не будь я беременна, я бы сейчас сама легла на тебя сверху, и опять уснула!