Не гони лошадей

Я чуть приоткрыла глаза и увидела здоровенную широкую спину. Ублюдок — «оклемается»…

Бандит вышел и запер дверь. Я вздохнула, сомнений не оставалось, меня похитили. Вот только для чего? Зачем им нужно со мной говорить, о чем? Кто будет со мной говорить? Я не сомневалась, что бандиты — люди Когана. Знание это радости мне не прибавило.

Я попыталась ослабить руки. Привязали меня со знанием дела, на совесть. Я изо всех сил пыталась шевелить руками, чтобы ослабить узел. Зубами до него не дотянуться, а ноги в таком деле абсолютно бесполезны. От напряжения у меня пошли красные круги перед глазами, висеть вниз головой было не очень удобно. Боль с новой силой вонзилась в мои несчастные мозги. Еще, чего доброго, кровоизлияние будет. Я решила передохнуть и обдумать, каким образом освободить руки.

Может, попробовать подтащить кровать к двери, дождаться, когда придут бандиты и… Так, сначала нужно попробовать.

Я поставила ноги на пол, сосчитала до трех и попыталась сдвинуть кровать с места. Ноги предательски дрожали и скользили по полу, мне удалось лишь немного сдвинуть кровать. К двери приблизиться мне не удалось, зато шум был услышан бандитами. Через секунду дверь распахнулась, и на пороге возникли два здоровых парня, лица которых как родные смотрелись бы на доске «Их разыскивает милиция». Делать вид, что я все еще без сознания, было глупо. Шум выдал меня.

— Очухалась?! — проговорил тот, который вырубил меня. — Я же говорил, бабы, они живучие как кошки, — произнес он, ставя перед кроватью стул.

Второй закрыл дверь и сел на стул, принесенный первым. Понятно, кто тут главный.

— Говорить можешь? — спросил он, глядя на меня. На его лице не отражалось никаких эмоций: ни ненависти, ни злобы, ни жалости. Глаза были холодные, совершенно пустые. Я поежилась под его немигающим взглядом.

Я облизнула пересохшие губы и попыталась сказать что-нибудь дерзкое, вызывающее. Но у меня ничего не получилось, изо рта вырвался какой-то сип или шелест.

— Ты хотела нас провести, тебе же русским языком было сказано — никаких ментов! А ты? — Парень говорил нормальным языком, абсолютно безразличным тоном, и от этого мне сделалось еще страшнее.

— Я не виновата. Они меня прослушивали… я не знала, — попыталась я оправдаться, когда ко мне вернулась возможность говорить.

— Эй, — произнес сидящий, — завяжи ей глаза.

Так, раз собираются завязать глаза, значит, пока убивать не будут. Убить меня они и так могли уже давно. Может, не все еще потеряно? Мне завязали глаза, отвязали от кровати и тут же связали руки за спиной. Кто-то пихнул меня в спину по направлению к двери. Меня вели несколько минут по какому-то узкому коридору, пару раз я задевала стену плечом. Потом мы поднялись по ступенькам, их было шесть, прошли по коридору, и, очевидно, оказались в комнате. По крайней мере сквозь повязку просачивался дневной свет, я слышала шум проезжающих машин. Значит, мы в городе. Нужно попытаться понять, где меня держат. Может быть, звуки трамвая или еще что-нибудь подскажет. Меня поставили у стены и оставили одну в комнате.

Я прислушалась, стараясь уловить что-нибудь характерное из шумов, окружающих меня. Ничего. Через минуту я услышала звук раскрываемой двери. Этот звук исходил от противоположной стены. Меня ввели в эту комнату через другую дверь. Надо запомнить. Две двери.

— Ольга Юрьевна, не думал, что вы настолько глупы, — произнес вошедший. Голос был приятный, если бы не скрытая угроза, таившаяся в нем. Неужели сам Коган?

Я молчала, ожидая, что он скажет дальше.

— Видите ли, Ольга Юрьевна, вы сами не оставили мне выбора. Если бы не ваша глупость, вы давно бы увидели своих друзей.

Друзей? Значит, они все в одном месте и пока еще живы.

Или…

— Я не собираюсь с вами торговаться, — как можно тверже произнесла я, — немедленно освободите их.

— И что же я за это получу? Вашу благодарность? Поздравительную открытку? — засмеялся человек, лица которого я не видела. — Хватит! — вдруг крикнул он. — Где картина? Если ты, сука, думаешь, что я шутить с тобой буду, сильно ошибаешься.

Дудки, картина в данный момент гарант моей, и не только моей, безопасности.

— В надежном месте, откуда забрать ее могу я и только я.

— Сейчас ты позвонишь кому-нибудь из твоих дружков и попросишь привезти ее. Адрес я укажу…

— Никому я звонить не буду. Нужно быть полной дурой, чтобы поверить вам.

— Хорошо, я даю тебе час. А через час тебе будут приносить по куску тел твоих друзей. Ты же так хотела их увидеть. Увидишь!

Видеть этого гада я не могла, но по голосу чувствовала, что мерзавец не шутит. Мне сделалось нехорошо, как только я представила себе эту картину. Черт меня дернул вляпаться в эту историю! Хотя я в нее не вляпывалась, все началось с Марины, меня в историю втянули. Но сейчас это не играло никакой роли.