Не говори, что лес пустой...

Что еще нужно ребенку? Унесли его вдаль крылатые кони мечты, промчали перед ратным строем отчаянно дерзких джигитов, которые ринулись за ним на врагов. Свистел в ушах звонкий ветер, гремели, как гром, буржуйские пушки и сверкали молнии выстрелов, но он скакал сквозь огонь и дым с острой саблей и красным знаменем революции, и, визжа от страха, разбегались толстопузые английские лорды, эмиры и беки… Сладостно замирало сердце от этих видений, и думал Давлят: «Эх, стать бы сразу взрослым, скорей подрасти! Вот бы утром проснуться большим!..»

Давлят проводил друзей отца до самых ворот. Мочалов погладил его по головке и шутливо спросил:

— Значит, решено, комиссар-заде, — в полководцы?

— Ага! — радостно сказал Давлят. — В полководцы!

А утром отца не стало.

Утром клубились в небе черные тучи, блистали молнии, гремел гром…

Отца накрыли белой простыней…

Кричала и рвала на себе волосы мать…

По окну текли струи дождя…

Люди то входили, то выходили и разговаривали шепотом… Гроб был установлен в Доме Красной Армии, обит ярко-алым сатином…

Сменяя друг друга, стояли в почетном карауле красноармейцы и бойцы добровольческих отрядов, Мардонов, Мочалов…

Стояли Буденный, комбриг Шапкин и другие знаменитые командиры. Обняв на прощанье Давлята, Буденный сказал:

— Вырастай достойным отца…

Ливень уже перестал, тучи рассеялись.

На кладбищенских холмах пламенели тюльпаны.

У открытой могилы говорили речи, называя Султана Сафоева доблестным сыном таджикского народа, отважным героем. В последний путь его проводила чуть ли не вся столица республики.

Все это крепко врезалось в память Давлята. За два траурных дня он словно бы повзрослел на несколько лет.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Месяца через три после того, как отметили годовщину смерти Сафоева, его двоюродный брат Шо-Карим объявил, что готов жениться на Бибигуль.

— Если стене падать, так пусть упадет внутрь двора. Я не хочу, чтобы родня отчуждалась, — сказал он.

Многие воспринимали его решение как проявление великодушия, сердечной доброты и самопожертвования, хотя тут, как говорится, под одной чашкой лежала другая. Дело в том, что Шо-Карим полюбил Бибигуль еще совсем юной и в свое время ее не раз сватали за него, но сваты возвращались с неизменным ответом: «Наша дочь молода, не управиться ей с семейной жизнью, надо обождать два-три года». Шо-Карим скрипел зубами: «Обождем…» Он не хотел никого другого.

Однако через некоторое время, вскоре после очередного отказа Шо-Кариму, в кишлаке стало известно, что Бибигуль помолвили с Султаном, сыном Сафо-тойчи[10], и что свадьба состоится весной, когда Сафо вернется из Самарканда.

Шо-Карима эта весть чуть не убила. Задыхаясь от боли и обиды, он осыпал упреками отца и мать, виня их в том, что они не сумели уговорить родителей девушки, как смог это сделать отец Султана. А чем он хуже братца Султана, чем?! Почему не отдали Бибигуль за него?..

Не мог понять Шо-Карим, что все решила не власть родителей Бибигуль, а ее и Султана любовь.

Султан был стройным, статным юношей, умным и работящим. В конце лета, к началу сезона на хлопкоочистительных заводах, он уходил вместе с отцом на заработки то в Самарканд, то в Ташкент или Фергану и возвращался переполненный впечатлениями. Городские товарищи отца обучили его читать и писать. Надо ли говорить, как млела Бибигуль от восторга, когда, встретившись где-нибудь в безлюдном месте, слушала его рассказы о том, что он видел, читал или слышал?..

Поженившись, молодые ездили вместе и наконец, по совету отца Султана, остались в Самарканде.

Султан поступил на рабфак, Бибигуль — на женские курсы. Потом он учился в партийной школе, она — в женском педагогическом техникуме. Лишь через несколько лет они вернулись в Таджикистан и, недолго погостив в родном Каратегине, милом сердцу гармском кишлаке Камароб, выехали в Дангару, к месту назначения. Султана направили на партийно-советскую работу, а Бибигуль вначале учительствовала, затем стала библиотекарем.

Шо-Карим работал фининспектором в другом, Сарай-Камарском районе, куда переехал после неудачной женитьбы. У него не было детей, он обвинял жену, из-за этого бросил… Внезапная смерть Султана всколыхнула в нем старые чувства к Бибигуль, и он при каждом удобном случае не скупился на знаки внимания, а в дни поминок на правах близкого родственника покойного руководил всеми церемониями.

В глазах Бибигуль Шо-Карим все больше становился действительно своим, родным и заботливым человеком. Неожиданное предложение ввергло ее в смятение. Сперва показалось — ослышалась. Потом вспомнила, как в молодости он упорно сватал ее, может, и вправду тогда любил?.. Теперь у него есть причина, в чувствах признаваться зазорно. Но ей ли думать о чувствах? Не девушка ведь она, вдова… Да, вдова! Как удар бича это слово. А в иных устах как проклятие, как брань. Одна бывает в жизни любовь, умер Султан — умерла она. И если выйдет замуж вторично, то, наверное, осквернит все, что свято, тяжело согрешит перед памятью отца Давлята.