Не говори, что у нас ничего нет

Каждое утро Завиток теперь приходила в книжную лавку; внутри было спокойно, а полки ломились от сокровищ. Вне всякого сомнения, другая повесть могла послужить той же цели и вырвать ее из одиночества. Она забывалась в путеводителях по Парижу и Нью-Йорку, воображая путешествие, что привело бы ее на далекий Запад.

Старая Кошка за своим столом редко поднимала глаза; двигалась только шариковая ручка, прилежно скользившая вверх-вниз по листу — так что казалось, что это именно ручка дарит советы, сведения и поддержку. Чтобы страницы не разлетелись, их прижимал бестселлер — «Бедняки берутся за ружье во имя революции».

Через несколько недель после того, как установилось ее новое расписание, Завиток увидела, что на столе пристроена новая бумажная башня — словно прошлая стопка привлекла к себе обожателя. Затем ее взгляду поочередно предстали: чистое серое пальто с обтянутыми тканью пуговицами, полный карман бумаг и, наконец, гладкие, в чернильных пятнах руки. Она взглянула еще — и увидела молодого человека с волнистыми волосами, что глядел на нее со смущенным узнаванием.

— Вэнь Мечтатель, — сказала она.

— Госпожа Завиток, — отозвался он.

— Ну наконец-то, — сказала Старая Кошка. Ее ручка так и захлебывалась в волнах страницы.

Рукопись юноши грозила вот-вот упасть, и он придержал ее кончиками пальцев правой руки. Завиток слезла со стремянки и бесстыдно уставилась на верхнюю страницу, изучая аккуратные столбцы слов, спокойно-страстный каллиграфический почерк, что описывал обреченный роман между Четвертым Мая и Да Вэем. Ей хотелось подхватить рукопись в объятия, вновь присоединиться к Четвертому Мая в поезде на Хух-Хото, подглядывая сквозь покрытые коркой пыли окна за тем, как возлюбленный ее курит на платформе; и через неделю, и через месяц, и целую жизнь спустя он был бы там, попроси она его об этом. Не мое, осознала она, влюбляться в того, кто будет ждать. Полсвободы мне всегда будет мало.

— Разрешите? — спросила она, кивая на рукопись.

Кончики пальцев юноши не сдвинулись со страниц.

— Боюсь, — сказал он, — к несчастью, по моей небрежности…

Он совершенно не походил на ее мужа. Так вот кто был автор, таинственный отправитель посылок. Вэнь Мечтатель был худ и бледен, в то время как военная форма националистов на ее муже едва не лопалась по швам. Завиток покраснела.

— Простите, — снова начал он. — Я боюсь, что эта рукопись — другая история. Другого писателя.

— И все же она ваша.

— Да, — сказал он. — Нет. Что ж, понимаете, почерк мой.

Она подошла к нему чуть ближе. Почти-почти…

— Хватит отсиживаться в кустах, — сказала Старая Кошка. Ручка приподнялась и указала кончиком на Завитка. — Если вы, барышня, ищете создателя Да Вэя, то флаг вам в руки! Я вас первая поздравлю, когда вы его найдете, а ему, конечно, предложу щедрое вознаграждение, отличные условия и все такое. Но местонахождение автора — такая же загадка для бедняги Вэня, как и для вас. При всем при том, если вам нужен кто-то, кто перепишет ваши письма или будет вести за вас переписку, то что ж! Не найдете ни руки точнее, ни сердца добрей.

— Я везде искал окончание романа, — сказал Вэнь Мечтатель. — Должно быть по меньшей мере еще пятьсот страниц. Может, больше. Я думаю, он называется «Книга записей».

— Но вы… — начала было Завиток. Она не отводила взгляда от рукописи, которая казалась плотной и безупречной.

— Я переписал для вас книгу, потому что надеялся… Я хотел…

Завиток знала, что нужно прекратить этот разговор. И все же она не могла заставить себя отойти от стола.

— Я хотел, чтобы повесть доставила вам удовольствие. Старая Кошка говорит правду, слова — не мои, — он сомкнул и стиснул хрупкие руки. — Я послал первые главы до того, как закончил переписывать рукопись. Когда я понял, что произошло, что книга заканчивается в буквальном смысле на полуфразе, я попытался дописать главы сам. Я пытался закончить историю, но…

— Тебе не хватило дарования, — сказала Старая Кошка.

Его хрупкость обрела какой-то скорбный оттенок. Но все же он не дрогнул и не отступил; он стоял очень неподвижно и не сводил с Завитка глаз.

— Может быть, когда-нибудь…

— Извините, — сказала Завиток, отступая.

Ей было стыдно, но она никак не могла сообразить почему, принадлежит ли это чувство ему или ей. Она развернулась, подошла к двери и ухитрилась ее открыть. Свежий воздух наполнил ее легкие, и отовсюду до нее донесся шелест страниц.

— Вы подивитесь, как мало людей способны рассказать историю, — говорила Старая Кошка. Голос ее звучал хрипловато и успокаивающе, как катящаяся галька. — И все же эти новые императоры хотят их запретить, сжечь, всех до единого вычеркнуть. Они что, не знают, как это трудно — урвать себе чуточку удовольствия? Или, может, как раз знают. Хитрые козлы.