Не говори любви «прощай»

Он пришел в тот день домой в отвратительном настроении. Ему, столько сделавшему для своей фирмы, из-за одной-единственной ошибки предложили убираться на все четыре стороны. Сергей даже представить не мог, как сказать об этом Варе. Он знал, что она, конечно, не будет поедать его упреками, скроет свое разочарование, но предстоящее унизительное признание его убивало. Сергей всегда осуждал тех, кто жаловался на свою участь, на то, что мало получают, что не замечают их заслуги. Ему казалось, что мужчина должен делать дело, обеспечивать семью, а не ныть по поводу собственной несостоятельности. И вот теперь он оказался в той же компании.

Больше всего в тот момент ему хотелось остаться одному, никого не видеть, отлежаться, отойти, подумать, что делать дальше. Вот-вот домой вернутся Варя, Жанна, станут тормошить, задавать вопросы… Тогда он и вспомнил о пустующей Жениной квартире. Ключ от нее всегда лежал в одном месте.

Когда Сергей подходил к Жениному дому, его неожиданно окликнула соседка Ира. Как потом выяснилось, она возвращалась из гостей, от знакомой, с которой отмечала какое-то семейное событие. Ира была слегка пьяной, очень веселой, без конца смеялась и болтала о пустяках, в которые Сергей даже не вслушивался. Но в какой-то момент ему, мрачному и ушедшему в себя, вдруг показалось, что общение со столь жизнерадостной женщиной заставит его отвлечься от собственных переживаний, вернет вкус к жизни.

— Ты такой грустный сегодня, — заметила Ира. — С Варей поругался?

— Да нет, — неуверенно ответил Сергей.

— У нее вообще-то трудный характер, иногда я ее не понимаю, — добавила Ира и предложила: — Тут рядом есть уютный бар. Хочешь, посидим, выпьем?

Сергей согласился. После второй бутылки вина Ира показалась ему самым родным человеком на свете. Они допоздна просидели в баре, и Сергей подумал, что если женщина хочет завоевать мужчину, то ей следует вести себя так, как Ира, — смотреть на него восторженно и предельно искренне. Это подкупает. Совершенно естественно, что потом они зашли в пустую Женину квартиру и занялись сексом — прямо на полу, набросившись друг на друга как изголодавшиеся животные. Сергей так и остался там ночевать, подложив под голову куртку, а Ира ушла домой. Провожать ее у Сергея не было ни желания, ни сил.

На следующий день она поджидала его у подъезда.

— Я в восторге от вчерашнего вечера, — глядя ему в глаза, призналась она. — Знаешь, что мне пришло в голову? Раз ты в этой квартире отдыхаешь, то надо же тебе на чем-то спать. Я как раз меняю мебель, и мне совершенно некуда девать старую кровать. Сегодня договорилась ее вывезти, а куда — не знаю. Машина подойдет вечером, в семь часов. Давай я тебе эту кровать и заброшу?

Она смотрела на него таким просящим взглядом, что Сергей, особенно не задумываясь, согласился и даже вернулся домой, чтобы опять взять ключи и отдать их Ире.

Когда вечером он зашел в Женину квартиру, чтобы забрать их, как они и договаривались, его ждал сюрприз. Здесь не только стояла привезенная кровать, но появились какие-то другие вещи, которые делали это пустое жилище уютным и почти обжитым.

Ира, как настоящая хозяйка, хлопотала, расставляла что-то в ванной, на кухне. Откуда-то появились бутерброды, вино, бумажная одноразовая посуда.

— Перекусим? — предложила она.

Сергей жевал, слушал Ирины новости и думал о том, что как женщина она ему никогда не нравилась. И совершенно непонятно, что он делает сейчас здесь, с ней, с этой нелепой кроватью…

Ира зажгла свечи и потянулась к нему. Ее руки стали расстегивать ему брюки, и она скользнула вниз, на пол…

Из двух зол Сергей даже не пытался выбрать меньшее. Ему вообще ничего не хотелось делать. И если кто-то мог сейчас принимать решения за него, то это Сергея вполне устраивало.

Глава семнадцатая

Целую неделю Света потратила на то, чтобы вызвонить бывших однокурсников и рассказать каждому о личных проблемах. Народ, до которого доходили слухи о счастливом Светином замужестве и ее дальнейшей безмятежной жизни, поначалу выражал радость от возобновленных отношений. Но постепенно, понимая, что однокурснице требуется серьезная поддержка, тихо скисал, переводил беседу на собственные многочисленные трудности и помощи не обещал. Только один человек проникся ее бедами и теперь регулярно звонил Свете.

В институте его все звали Петюней, потому что он был вертлявым и щуплым. И Света, собираясь на встречу с ним, никак не могла отделаться от этого прозвища, оно постоянно крутилось у нее в голове, как заезженная пластинка.

В студенческие годы Петюня был невероятно активной личностью и постоянно ошивался в политических тусовках, за что имел немало неприятностей от деканата. По телефонному разговору Света поняла, что изменился он мало, вот только сфера его интересов стала другой. Теперь бывший политический активист занимался написанием заметок в газеты, созданием эскизов для могильных памятников, ремонтом квартир, разведением цветов и чем-то еще, о чем обещал рассказать при личной встрече, которую назначил Свете у метро «Цветной бульвар».