Не говори маме

– Ничего себе. Здесь все такое будет?

– Да! – заявляю я радостно. – Нравится?

– Симпатичненько. Наконец-то ты сняла щит, он был ужасен. Держи, тут от меня и ребят из группы.

Я принимаю из ее рук пакеты и невероятно радуюсь их тяжести. Мои вещи. Они существуют. Скоро я развешу их вдоль стен, и за ними придут люди. Я поставила себе цель собрать для Яны минимум пять тысяч. Для этого нужно продать действительно много. Кроме одежды, у меня есть бижутерия из керамики и крупные деревянные значки с винными бокалами, целая коллекция, – они очень мне нравятся, и за них можно попросить больше.

Я провожаю девчонку, которая принесла столько вещей, почти до мостика и с тяжелым сердцем возвращаюсь обратно. Сейчас мои время и эмоциональные ресурсы без остатка растворятся в ненужном диалоге с Викой, хотя я предпочла бы слушать музыку и красить стену.

В вагончике сыро и душновато – приходится оставить дверь открытой. Если Вика заговорит про Илью, я ее выгоню. Просто отправлю за ответом на этот вопрос к Стасе – заодно помирятся. Да, именно так. Приняв элементарное решение, я сажусь на краешек затянутого пленкой дивана рядом с Викой, готовая ко всему.

Нет, не ко всему.

Она ставит на пол уже пустую бутылку, быстро придвигается, закрывает глаза и целует меня в губы.

Я сижу и смотрю на нее. Последним, кто прикасался к моим губам, был Март. Вика совсем не похожа на Марта. Наверное, именно так я целовала бы себя сама, поэтому никакого внутреннего протеста во мне не возникает.

– Кто-нибудь может войти, – шепчу я, когда сквозняк холодит мне шею.

– Ну и пусть, – усмехается она, и тут я понимаю ее. Еще недавно не поняла бы, но теперь, когда мы соприкасаемся губами, грудью и бедрами, у нее нет от меня тайн – и осознание этого заставляет меня положить ладонь ей на плечо и вынудить отстраниться.

У нее в глазах – готовность на все. А мне нужно красить стену.

– Пока я здесь, Джон все равно не заходит. – Валик набирает краску, теперь нужно покатать его по ребристой поверхности пластикового лотка, чтобы убрать излишки. – Не делай того, что тебе не нравится, ладно? Если хочешь, я обо всем забуду.

– Да, – говорит Вика, вытирая губы тыльной стороной кисти. – Ничего не было. Кстати, у тебя красивая брошка.

Это мотылек из бисера, подарок подруги. Я глажу его пальцем и снова берусь за валик.

– Спасибо.

Пока я вожусь со стеной, Вика потихоньку сливается.

Так себе способ заставить Джона ревновать. Март тоже пытался. После «Ямы» он не мог меня видеть. Я стала живым напоминанием о его унижении. Мы решили взять тайм-аут и не встречаться некоторое время, чтобы каждый мог разобраться в себе. Я сказала, что не ждала от него защиты, потому что знаю, как он боится боли и ненавидит драки, и вообще знаю его достаточно давно и выбрала не за это. Но он обиделся еще сильнее. Правильного ответа не существовало. Так что мы дали себе немного времени на отдых и не виделись почти месяц – до конца января. Тогда он и принял решение заняться борьбой в секции Руса. В его сторис я видела, где и с кем он проводит время – это были наши общие друзья, я тоже иногда с ними встречалась. Особенно часто – с Ваней Роговым, у которого была девушка, талантливый фотограф, к тому же очень симпатичная: глядя на нее, мне хотелось точно так же выбрить виски. Но Март решил, что между нами с Ваней нечто большее, чем дружба, и в один из дней поцеловал его девушку на вечеринке и выложил снимки в сторис, тегнув меня и его. Утром, конечно же, удалил. Никакой ревности я тогда не почувствовала. Март выглядел жалким.