Не говори мне о любви

День выдался на редкость холодным. Низкое серое небо нависло над городом, сыпал мелкий колючий снег. Подъехав к Петропавловской крепости, Катя оробела, но вспомнив, что отчасти по ее вине Станислав находится сейчас там, внутри этих мрачных стен, отбросила сомнения, подошла к караульному и попросила проводить ее к коменданту. Очевидно, что к выставленному на воротах часовому не раз обращались с подобными просьбами, поэтому, оглядев ее с головы до ног, солдат нехотя прошел в караулку. Спустя четверть часа вышел дежурный офицер и, выслушав ее просьбу, согласился проводить ее к Крыжановскому. Максим Константинович был человеком суровым, превыше всего ставящим воинскую дисциплину, но искренняя просьба красавицы-графини о свидании с супругом тронула сердце старого вояки.

- Не положено, сударыня, - вздыхая, произнес он, глядя в полные мольбы голубые глаза. - Ну, да Бог с Вами, ступайте. Полчаса у Вас.

Кликнув конвойного, стоявшего за дверью, Крыжановский проводить графиню к заключенному в крепости Войницкому. Следуя за своим провожатым по мрачным коридорам, Катя зябко ежилась – не от холода, а от мрачной безысходности, царившей в этих стенах. Наконец, конвойный остановился, громко звякнула тяжелая связка ключей, заскрипели проржавевшие петли тяжелой двери. Пропустив ее в камеру, сопровождавший ее солдат, закрыл и запер за ней дверь.

Станислав поднялся с жесткого ложа, что служило ему постелью. Граф пятый день томился в заключении, не зная ничего о том, жив ли еще его соперник, что стало с другими участниками дуэли и когда же, наконец, решится его судьба? Неизвестность мучила пуще неволи. Пусть бы уже разрешилось все, - частенько думал он, - он готов понести любое наказание, которое определит ему трибунал, лишь бы не сходить с ума от неизвестности в четырех стенах, отрезанным от всего остального мира. Увидев на пороге камеры Катю, Войницкий не поверил своим глазам: после тех горьких слов, что жена бросила ему на прощанье, он никак не ожидал увидеть ее здесь.

- Что Вам угодно, сударыня? – от его холодного тона, Катя испуганно остановилась на полпути к нему.

- Станислав, я пришла повидаться с Вами, - робко начала она, не отводя глаз.

- Повидались?! Теперь ступайте, - отрезал он.

- Станислав, - попыталась смягчить его она, - скажите, что я могу сделать, чтобы помочь Вам?

Войницкий скрипнул зубами. «Ненавижу Вас! Ненавижу!» - раз за разом слышал он в своих мыслях, стоило ему закрыть глаза и представить ее лицо.

- Вы уже сделали более, чем достаточно, сударыня. С трудом вериться, что у Вас есть, что добавить к тому, - устало ответил он.

- Вы не правы! Мы оба были не правы, Станислав! Я не лгала Вам, когда говорила, что ездила к князю Елецкому только для того, чтобы поговорить с ним по просьбе его матери. Я не могла отказать в этом отчаявшейся женщине. Но видит Бог, мне не в чем каяться перед Вами!

Войницкий молчал. Ах, как хотелось поверить ей. Но вызов брошенный Елецким… Но ведь потом, на дуэли, князь хотел уладить все миром, - шепнул внутренний голос. Ник собирался принести свои извинения, соглашаясь, что был неправ, а я, считая себя обманутым ими обоими, отказался их принять.

- Я верю Вам, - выдавил он из себя, - но теперь это ничего не меняет, Катрин.

- Чем Вам грозит участие в дуэли?

- Мне не ведомо о том, - ответил он. – Все решит трибунал, хотя, скорее всего, судьбу флигель-адъютантов Его Императорского Величества будет решать лично Николай Павлович. Насколько мне известно, он ярый противник дуэлей, так что, боюсь, нас всех ждет показательное наказание – так сказать, чтобы другим неповадно было.

Войницкий помолчал некоторое время, собираясь с мыслями.

- Вам что-нибудь известно о судьбе Гурьева и Дашкова? – спросил он о том, что не давало ему покоя вот уже несколько дней.

- Павла Георгиевича и Алексея Михайловича выпустили еще вчера, - ответила Катерина.

Войницкий облегченно вздохнул. Язык не поворачивался спросить о том, жив ли Николай. Словно угадав его мысли, Катя потупила взор.

- Николай Сергеевич жив, но я знаю об этом только со слов Пети. Больше мне ничего неизвестно о его состоянии.

Она не лгала, когда говорила, что не знает ничего. У нее не было ни малейшей возможности самой убедиться в том, как обстоят дела, а посылать справиться о его здоровье прислугу она не решилась, опасаясь новых сплетен и скандала.

- Вам лучше уйти, Катрин, - видеть ее здесь так близко и не сметь коснуться, было настоящей пыткой.

Катя шагнула ему навстречу, но Станислав отстранился. Она понимала его обиду и боль. Захотелось как-то ободрить его, дать понять, что не держит на него зла, что понимает причины его поступка и готова простить. Подойдя к нему вплотную, Катерина положила изящные ладошки ему на грудь. Тонкий аромат ландыша, исходивший от нее, кружил голову, и Станислав сдался. Руки Войницкого, еще мгновение назад безвольно висевшие вдоль тела, обхватили тонкую талию. Наклонив голову, он лишь слегка коснулся ее губ поцелуем и тотчас отпустил ее.