Не говори никому. Беглец

Меня заставило затормозить простое совпадение. Несколько дней назад я наблюдал точно такой же случай в богатом пригороде Шорт-Хиллз в Нью-Джерси. Родители, хорошо одетые белые, приехали на навороченном «рейнджровере» и вбежали в приемную с шестимесячной дочерью на руках. Девочка выглядела так же, как и Ти Джей.

И никто не заподозрил отца.

Поэтому я и подошел к Тайризу. Он взглянул на меня так, что, случись это на улице, я бы перепугался. Здесь же Тайриз напоминал волка из «Трех поросят», когда тот пытался сдуть кирпичный домик.

– Ваш сын родился здесь? – спросил я.

Тайриз не ответил.

– Ваш сын родился в нашей клинике? Да или нет?

– Да, – смог выдавить он.

– Ему делали обрезание?

Тайриз сверкнул глазами:

– Ты что, типа гомик?

– Вы имеете в виду, что гомики бывают разных типов? – осведомился я. – Делали ему обрезание? Да или нет?

– Да, – проворчал Тайриз.

Я выяснил номер полиса Ти Джея и ввел цифры в компьютер. Прочел запись об обрезании: все нормально. Вот черт. И вдруг заметил еще одну: оказывается, сегодняшний визит Ти Джея в больницу не первый. В возрасте двух недель отец уже приносил его сюда с жалобой на кровотечение – у мальчика никак не заживал пупок.

То, что нужно.

Мы взяли кое-какие анализы, хотя полиция настаивала на немедленном аресте Тайриза, а тот даже и не возражал. Только просил, чтобы ему разрешили подождать результатов. Я попытался уговорить лаборанта сделать их побыстрее, но потерпел фиаско: как и большинство нормальных людей, я не умею разговаривать с бюрократами. В конце концов мне принесли анализ крови.

Диагноз, спасительный для Тайриза и убийственный для его сына, подтвердился. Бандитского вида отец действительно не трогал мальчика. У Ти Джея была гемофилия, которая и вызвала кровоизлияния. И теперь ребенок ослеп.

Охранники вздохнули, покорно сняли с Тайриза наручники и ушли. Тайриз остался стоять, потирая запястья. Никто и не подумал извиниться, не сказал ни единого теплого слова человеку, которого несправедливо обвинили в избиении своего, оказывается, ослепшего сына.

А теперь представьте: возможно ли что-нибудь этакое в престижном районе?

С тех пор Ти Джей – мой пациент.

Я вошел в палату, погладил мальчика по голове и посмотрел в его незрячие глаза. Другие дети отвечают мне взглядом, полным ужаса и обожания. Некоторые мои коллеги говорят, что малыши понимают происходящее гораздо лучше, чем думают взрослые. У меня другое объяснение: родители кажутся детям бесстрашными и всемогущими. И вдруг эти небожители попадают сюда и смотрят на меня, доктора, со смесью надежды и страха.

Представляете, какое потрясение для маленького ребенка?

Через несколько минут глаза Ти Джея закрылись, он погрузился в сон.

– Ударился о дверь, – объяснил Тайриз. – Вот и все. Слепой ведь, чего ж еще ожидать.

– Придется оставить его на ночь, – сказал я. – Все будет нормально.

– Как? – Тайриз смотрел на меня. – Как оно когда-нибудь будет нормально, если у него кровь не останавливается?

Я не ответил.

– Заберу я его отсюда.

Он явно не имел в виду больницу.

Тайриз полез в карман и вытащил пачку банкнот, однако я угрюмо выставил вперед ладонь и сказал:

– Зайду еще раз, попозже.

– Спасибо, что приехали, док. Я ценю.

Я чуть не напомнил ему, что приехал ради ребенка, а вовсе не ради него, но, как всегда, промолчал.

* * *

«Аккуратнее, – думал Карлсон, чувствуя, как учащается пульс, – только аккуратнее».

Они – Карлсон, Стоун, Крински и Димонте – сидели за столом в кабинете помощника окружного прокурора Лэнса Фейна. Фейн, амбициозный, юркий, похожий на ласку человечек, с изогнутыми бровями и таким желтым, восковым лицом, что оно, казалось, могло потечь при малейшей жаре, начал совещание.

– Пора сцапать этого придурка, – сразу же сказал Димонте.

– Минуточку, – остановил его Фейн. – Доложите мне все так, чтобы сам Алан Дершовиц[12] захотел бы упрятать его за решетку.

Димонте кивнул напарнику:

– Давай, Крински. Заведи меня.

Крински открыл блокнот и начал читать:

– «Ребекка Шейес была убита двумя выстрелами в голову, произведенными с близкого расстояния, из автоматического оружия калибра девять миллиметров. Оружие было найдено в ходе обыска в гараже доктора Дэвида Бека».

– Отпечатки пальцев? – осведомился Фейн.

– Нет. Зато баллистическая экспертиза подтвердила, что это тот самый пистолет, из которого была застрелена жертва.

Димонте ухмыльнулся и спросил:

– У кого-то, кроме меня, напряглись соски?

Брови Фейна дрогнули.

– Продолжайте, – кивнул он Крински.

– «В ходе того же обыска недалеко от дома доктора Бека в урне была найдена пара перчаток из латекса. На правой перчатке обнаружены следы пороха, а доктор Бек – правша».

Димонте задрал на стол ноги в ботинках из змеиной кожи и начал водить зубочисткой по губам.

– Да, милый, еще, еще! Мне так приятно!

Фейн нахмурился. Крински, не поднимая глаз от блокнота, облизнул палец и перевернул страницу.

– «На этой же перчатке найден волос, совпадающий по цвету с волосами Ребекки Шейес».

– О господи! Господи! – застонал Димонте в притворном оргазме. А возможно, и в настоящем.