Не говори никому. Беглец

— Для чего он хотел это выяснить?

— Вот уж не знаю.

Карлсон попытался хоть как-то объяснить услышанное. Не получилось.

— И что вы ему ответили?

— Правду. Что я не помню. Что, вероятно, все было как обычно, а то бы я насторожился.

— Что-то еще?

— Нет, вроде нет. Послушайте, если мы закончили, мне надо идти — у нас тут двое мальчишек вмазались на «цивике» в телефонную кабину.

Карлсон сжал документы в руке.

— Да, — сказал он. — Закончили. Если вы мне еще понадобитесь, где вас найти?

— Я буду у себя в офисе.

* * *

«Питер Флэннери, адвокат» было набрано выцветшими золотыми буквами на поцарапанной стеклянной двери. В стекле зияла дыра размером с кулак, которую кто-то заклеил скотчем. Судя по виду скотча, лет ему было немало.

Я по-прежнему прятался за козырьком кепки. После «беседы» с азиатом нещадно болели внутренности. Мое имя звучало на всех радиостанциях вкупе с обещаниями каких угодно снисхождений в обмен на явку с повинной. Я официально числился в розыске.

К такому быстро не привыкнешь. И все-таки, несмотря на беды, я чувствовал невероятный подъем, будто все плохое происходило не со мной, а с кем-то, лишь смутно мне знакомым. Я, сидящий тут, не переживал. У меня была одна цель — найти Элизабет, остальное казалось нереальным, как в театре.

Тайриз вошел со мной. В приемной ожидало около полудюжины людей. У двоих на шеях гипсовые воротники. Еще у одного в руках птичья клетка. Для чего — понятия не имею. Никто не потрудился взглянуть на нас, очередь будто прикинула, стоим ли мы того, чтобы поднять глаза, и решила, что нет, не стоим.

Секретарша посмотрела на нас брезгливо, как на собачье дерьмо в траве. На голове у нее красовался на редкость отвратительный парик.

Я спросил, можно ли видеть Питера Флэннери.

— У него клиент.

Казалось, секретарша вот-вот надует пузырь из жвачки.

Тайриз выступил вперед и жестом фокусника достал из кармана скрученную трубочкой пачку денег толщиной с мое запястье.

— Передайте вашему начальнику, что за нами не задержится, — ухмыльнулся он. — А если он примет нас прямо сейчас, так и вам перепадет.

Через две минуты мы входили в святая святых юридической конторы мистера Флэннери. В кабинете пахло сигарами и лимонным освежителем. Стояла мебель типа той, что вы можете найти в крупных универмагах, — дешевая поделка под дуб и красное дерево, залапанная до черноты. На стенах не было дипломов, лишь сомнительные сертификаты, призванные, видимо, впечатлить легковерных посетителей. Один из них, в частности, сообщал, что хозяин кабинета состоит в Международной ассоциации дегустаторов вин. Другой доводил до вашего сведения, что Флэннери присутствовал на Лонг-Айлендской официальной конференции в 1996 году. Большое дело. Висели тут и выцветшие фото молодого Флэннери с какими-то, надо полагать, то ли звездами, то ли политиками. Я не узнал ни одного. Венчали экспозицию фотографии улыбающегося Флэннери с клюшкой для гольфа в руках.

— Прошу вас, джентльмены, — повел рукой адвокат. — Садитесь.

Я принял предложение. Тайриз привалился к стене, скрестив руки на груди.

— Итак, — начал Флэннери, выплюнув слово, как комок жвачки, — чем я могу вам помочь?

Питер Флэннери напоминал усохшего атлета. Его некогда золотые локоны выцвели и поредели, черты лица расплылись. Он был одет в вискозный костюм-тройку — я таких сто лет уже не видел, — из кармана пиджака свисала золоченая цепочка от часов.

— У меня к вам несколько вопросов по давнему случаю, — сказал я.

Глаза Флэннери, еще не до конца потерявшие юношескую голубизну, уставились на меня. На столе я заметил фотографию самого Питера с толстой женщиной и неуклюжей девочкой-подростком лет четырнадцати. Все трое напряженно улыбались, я бы даже сказал — морщились, будто собирались чихнуть.

— Давнему случаю? — переспросил мой собеседник.

— Моя жена посетила вас восемь лет назад. Мне нужно знать зачем.

Адвокат бросил быстрый взгляд на Тайриза. Тот стоял неподвижно, скрестив руки на груди и спрятав глаза за темными стеклами.

— Я не понял. Вы что, разводились?

— Нет.

— Тогда… — Флэннери шутливо поднял руки вверх и пожал плечами. — Принцип конфиденциальности. Неразглашение информации клиента. Боюсь, я не смогу вам помочь.

— Думаю, моя жена не была вашей клиенткой.

— Вы совсем запутали меня, мистер… — Он выжидательно замолчал.

— Бек, — закончил я. — Не мистер. Доктор.

Когда я назвал имя, подбородок Флэннери дрогнул. Я забеспокоился, не в курсе ли он последних новостей. Нет, тут что-то другое.

— Мою жену звали Элизабет.

Флэннери молчал.

— Вы ведь помните ее?

Он опять задумчиво поглядел на Тайриза.

— Она была вашей клиенткой, мистер Флэннери?

Юрист откашлялся:

— Нет.

— Но все-таки приходила сюда?

Флэннери завозился в кресле.

— Да.

— О чем вы говорили?

— Это было так давно, доктор Бек.

— Не может быть, чтобы вы вообще ничего не помнили.

Флэннери не ответил напрямую.

— Вашу жену ведь убили, верно? — начал он издалека. — Я помню что-то такое было в газетах…

Я попытался вернуться к своему вопросу.

— Зачем она к вам приходила?

— Я — адвокат, — напыщенно произнес Флэннери.

— Только не ее.