Не говори никому. Реальная история сестер, выросших с матерью-убийцей

Тем вечером Лора пошла к Шелли в спальню. Она даже не знала, что ищет. Возможно, ответ? Правду. Хоть что-нибудь. Как обычно, в комнате был жуткий беспорядок: разбросанная одежда, грязные тарелки… Повсюду валялись обрывки бумаги. Листы из блокнотов. Шелли считала себя поэтессой и постоянно что-то писала, но на клочках, которые подбирала Лара, не было никаких подсказок. Потратив на них некоторое время, она решила заглянуть под кровать, нагнулась и приподняла матрас. Под ним, на пружинной сетке, ее пальцы нащупали край журнала. Лара вытащила его и охнула, словно получив удар под дых.

На потрепанной обложке «Подлинных историй» красовался заголовок: «В 15 ЛЕТ МЕНЯ ИЗНАСИЛОВАЛ ОТЕЦ».

Лара почувствовала, что внутри у нее все закипает. То, что обвинение Шелли в точности повторяло содержание статьи, никак не могло быть совпадением.

– Посмотри, – сказала она Лесу, протягивая свою находку.

От гадливости и возмущения он затряс головой. Обвинение выбило почву у него из-под ног, но действия дочери внушали еще большую тревогу.

– Да что с ней такое? – несколько раз спросил он.

Лара не знала. Она никогда не слышала, чтобы люди выдумывали столь убийственную ложь. Это просто не имело смысла.

На следующее утро, когда доктор Тернер прибыл в госпиталь для проведения осмотра, Лара показала ему журнал.

– Она все выдумала.

С точки зрения Уотсонов, журнал являлся доказательством того, что в действительности ничего не случилось и Шелли все выдумала, прочитав ту ужасную историю. Но это был не просто очередной эпизод в драме, которую Шелли разыгрывала перед ними. Лес и Лара понимали, что им придется что-то предпринять. У них были еще дети. Лес строил успешную карьеру. Недавно он стал президентом торговой палаты. Если хоть кто-то прознает о выдумке Шелли, скандала не миновать.

– Лара, все очень плохо, – сказал Лес, пока они стояли в коридоре перед палатой.

Лара тяжело вздохнула.

– Это же Шелли, – ответила она. – С ней всегда так.

Через некоторое время доктор Тернер вышел к ним сообщить результаты осмотра.

– Девочку никто не трогал, – объявил он. – У нее нет никаких повреждений. Вообще ничего. К ней и пальцем не прикасались.

Тем же вечером Шелли отпустили домой, но с одним условием.

– Вашей дочери требуется серьезная психологическая помощь, – сказал Уотсонам надзиратель Центра ювенальной юстиции. – Ей нужен психолог.

К сожалению, сеансы семейной терапии и встречи с психологом один на один не принесли успеха. Шелли и думать не хотела, что у нее есть проблемы, которые необходимо решать. Даже когда ей говорили правду в лицо, она продолжала настаивать, что ни в чем не виновата. Как всегда. Лара и Лес поняли то, что в конце шестидесятых – начале семидесятых годов еще мало кто сознавал: невозможно помочь человеку, который считает, что не нуждается в помощи. Шелли так и не признала, что выдумала ту историю с изнасилованием. Похоже, она даже не понимала масштабов того, что собиралась сотворить со своим отцом.

Все выглядело так, будто она бросила гранату прямо в центр их семейного круга, и теперь наслаждалась вниманием, которое в результате получила.

Шелли хотела вернуться в старшую школу Бэттл-Граунд, но администрация отказалась принять ее назад.

– Ты сожгла все мосты, – заявил директор. Шелли смотрела на него пустыми глазами. Лес и Лара стояли рядом с ней. – Мы не хотим, чтобы ты возвращалась. Нам не нужны новые проблемы.

Услышав это, Уотсоны не на шутку разволновались. Шелли всего пятнадцать – она должна ходить в школу. Лара сразу же попыталась зачислить ее в «Энни Райт», престижную и дорогую школу-пансион в Такоме, но и оттуда пришел отказ.

– Они запросили ее личное дело, – позднее рассказывала Лара. – И отказали наотрез.

Уотсоны, обладавшие солидным доходом, готовы были отдать все что угодно, лишь бы удалить Шелли из Бэттл-Граунд и посадить за парту где-то в другом месте. Где угодно. Наконец ее удалось устроить в школу в Худспорте, штат Вашингтон, и поселить у родителей Лары, которые быстро научились ходить вокруг Шелли на цыпочках. Никто не хотел, чтобы она демонстрировала свой характер. Трудно было даже представить, что девчонка выкинет в следующий раз. Она была непредсказуемой. Могла прятать злобу под внешней заботой. Например, вызывалась помочь матери Лары с мытьем посуды, но в результате выбрасывала грязные тарелки, приборы и даже кастрюли и сковородки в мусорный бак. Находясь в добром расположении духа, Шелли ограничивалась тем, что протирала их полотенцем, вместо того чтобы мыть.

Как-то раз она объявила, что очень любит детей, и вызвалась сидеть с малышами соседей. Мало того, по ее словам, дети нравились ей настолько, что и денег платить было не нужно. Ей нравилось изображать из себя славную, заботливую девочку. Но продлилось это недолго. Вернувшись вечером домой после недолгой отлучки, соседи обнаружили, что их дети, одетые, сидят на кроватях, и выслушали рассказ о том, как Шелли забаррикадировала их в комнате, заставив мебелью дверь.