Не говорите Альфреду

Что до меня, то мои страхи рассеялись, так же как и уныние. Казалось, будто дом на моей стороне. С самой первой секунды, как я переступила его порог, он буквально взбодрил меня, заинтересовал и позабавил. Когда я проснулась на следующее утро в кровати Полины, в кровати обеих Полин, то, рассматривая темно-красные стены и мебель красного дерева, составлявшие яркий контраст с остальным домом, я подумала: «Это первый день, начало». Затем задалась вопросом, как буду себя чувствовать в последний день, в конце, и испытала искреннюю жалость к леди Леон.

Появился Альфред, в хорошем настроении. Он собирался завтракать в библиотеке.

– Филип придет поговорить с тобой во время твоего завтрака. Он считает, что ты не должна вставать слишком рано. У тебя здесь будет насыщенная жизнь, постарайся вести себя тихо по утрам.

Альфред положил мне на кровать несколько газет и ушел. О нас в газетах было не так много: маленькая, сделанная со вспышкой фотография в «Фигаро»; объявление в «Таймс» о том, что мы прибыли, – пока я не наткнулась на «Дейли пост». Всю первую страницу занимала огромная фотография Альфреда, с идиотски разинутым ртом, очевидно, выкрикивающим гитлеровское приветствие. Мое сердце сжалось, и я прочитала:

«Парижская миссия бывшего пасторского богослова сэра Альфреда Уинчема началась с неудачного инцидента. Когда месье Буш-Бонтан, который прервал свой отпуск, чтобы встретить сэра Альфреда на Северном вокзале, выдвинулся вперед с приветственным жестом, наш посланец грубо отстранил его и принялся пространно болтать по-немецки с высоким белокурым молодым человеком в толпе…»

Я подняла голову от газеты. У моей кровати, смеясь, стоял Филип.

– Вы не против? Люди всегда виделись с Полиной до того, как она вставала, – это казалось хорошим тоном.

– Боже, – сказала я, – вам будет не хватать этого прелестного лица под балдахином.

– Сейчас все по-иному, – он сел около кровати, – и в некоторых отношениях симпатичнее. Итак, я вижу, вы добрались до инцидента.

– Филип!

– Только не говорите, что вас это расстроило. Это ничто по сравнению с тем, что будет: местный корреспондент «Дейли пост» Эймиас Мокбар – вам нельзя забывать это имя – готовит для вас всестороннюю обработку. Вы в черном списке Старого Ворчуна.

– Но почему?

– Так всегда бывает с английским послом в Париже. Кроме того, лорд Ворчун недолюбливает Альфреда, который, по-моему, и не подозревает о его существовании.

– Он действительно не подозревает. Альфред читает только «Таймс», и ему глубоко безразлично, что пишет «Дейли пост».

– Не будьте так уверены. Мокбар часто настраивает людей против себя. Мне пришлось прекратить с ним видеться, и мне это не по душе – он чертовски славный старый воробей, нет ничего приятнее, чем пить виски со старым Эймиасом в баре «Пон-Рояль».

– Но этот инцидент…

– Вам уже не все равно?

– Разумеется, потому что он просто вымышлен.

– Нет, Мокбар никогда ничего не выдумывает, вот в чем его дьявольская хитрость.

– Альфред говорил с немцем на Северном вокзале?

– Пока вас представляли мадам Ю, Альфред заметил бедного старого доктора Вольфа из Тринити-колледжа, который вглядывался в него в свете дуговых ламп. Конечно, будучи Альфредом, он сорвался с места. Потом сразу вернулся и все объяснил Буш-Бонтану. Инцидент не имел большого значения, однако он не был целиком вымышленным.

– Но доктор Вольф не является высоким, белокурым молодым немцем – он крохотный старый брюнет.

– Мокбар никогда не видит вещи в точности так же, как другие люди, его стиль сугубо субъективен. Вам придется к нему привыкнуть.

– Да, понимаю.

– Есть множество вещей, к которым вам придется здесь привыкнуть, но я думаю, он из них худший. Что вы предприняли по поводу пресс-секретаря?

– На следующей неделе прибывает Джин Макинтош. Я хотела сначала сама освоиться, и Альфред подумал, что до той поры вы протянете мне руку помощи, хотя я знаю, что вы слишком заняты.

– Естественно, я это сделаю. Меня это забавляет, и я вам помогу, поскольку знаю порядок. Иной работы в настоящее время нет – полное затишье на международном фронте, и все министры в отъезде. Буш-Бонтан завтра опять отбывает. Так что давайте приступим. Вот список людей, приславших цветы. Вам надо поблагодарить их. Затем Альфред счел, что вам следовало бы просмотреть мероприятия на эту неделю – боюсь, весьма суматошную. Вам надлежит разобраться с коллегами – нанести им визиты, ну вы понимаете, а здесь восемьдесят посольств, так что это займет определенное время.

– Неужели в мире столько стран?

– Конечно нет, вся эта штука – великая чушь, но мы должны поддерживать иллюзию, чтобы угодить американцам. Ничто так не любят миллионеры, как быть послами. В настоящее время их восемьдесят, щедро жертвующих в партийные фонды. Нам приходится подыгрывать им. В маленьких странах, таких как Нормандские острова, в наше время практически все взрослые мужчины – послы.

Я смотрела на список имен, который Филип мне дал.

– Я знаю только одного человека из тех, что прислали цветы, – Грейс де Валюбер.

– Она все еще в отъезде, – сообщил Филип. – Откуда вы ее знаете?