Не говорю "Прощай" (СИ)

— Вызывали? — спрашиваю я, заглядывая в кабинет своего непосредственного начальника — полковника Корсакова Владимира Евгеньевича.

После разговора с отцом, я обратился к Владимиру Евгеньевичу с просьбой узнать про брата. Он сам бывший военный, поэтому обещал помощь узнать поподробнее, потому что знаю, что сам этот мелкий засранец ничего лишнего не расскажет. Его послушать, так там вообще «не жизнь, а малина».

— Здравствуй, Артем, проходи, — говорит Корсаков, нахмурившись.

— Артем, я узнал, что ты просил. Всех подробностей, сам понимаешь, не могу… — говорит, разведя руками, полковник. — Твой брат регулярно совершает разведывательные вылеты. В принципе, все проходит штатно. Повода для волнений пока нет.

— Спасибо, товарищ полковник.

— Если, что-то не дай бог, я сообщу, Артем, не сомневайся, — говорит Корсаков, хлопая по плечу.

Ну, Лешка, ну засранец! Матери надо сказать, успокоить, подумал я про себя, выйдя от Корсакова.

Если честно, я горжусь своим братом. Он настоящий мужик, хоть еще и совсем молодой, ему всего-то 24 года. Молодой, да горячий не в меру. Мозги ему бы немного вправить не помешало. Остудить пыл. Риск, конечно, дело благородное, но голову тоже иногда включать надо.

Отцу нужно позвонить. Хотя нет, доеду лучше. Он хоть и делает вид, что все хорошо, но переживает, знаю точно.

Он всегда за нас с Лешкой переживал, но никогда этого не показывал. Вот мама…хоть и сильная она у нас, но мы для неё… это все. Она и не скрывала никогда. Правда за Лешку всегда больше переживала, даже знаю почему, и не обижаюсь. Он парень горячий и сначала делает, а потом думает. У меня же, чаще, все-таки наоборот.

— Артем, что ты намерен делать? — спрашивает отец.

— Поеду, конечно. Тем более, мать с меня живого все равно не слезет. Увижу брата, уговаривать вернуться точно не буду, — говорю отцу. — Ты же понимаешь, что он офицер и именно там выполняет свой долг.

— Я то понимаю, — отвечает отец. — Когда уезжаешь?

— Через неделю.

— Матери надо сказать, — вздыхает отец.

— Скажу, конечно, — отвечаю я. — Нянькой у Лешки я быть не собираюсь. Он взрослый мальчик, офицер и сам знает, что делает.

— Да, да, сынок. Но в одном я с матерью согласен, — неожиданно говорит отец, — холостяком то быть не надоело еще? — У меня в твоем возрасте уже семья была.

— Бать, как ты мне сам говорил: «главное не просто жениться, а главное на ком», — говорю отцу. — Помнишь?

— Да, уж, — ероша свою седую голову задумчиво произносит отец.

Мы с ним никогда раньше на личные темы не говорили. Мне даже как-то неловко немного и ему по ходу тоже. Все как-то больше про службу или как шуруп правильно вкрутить и т. п., а вот девушек, если честно никогда не обсуждали.

Один раз, правда, отец нам с Лешкой сделал внушение или скорее напутствие, ну чтобы не вляпались, и на этом все. Больше к этой теме мы не возвращались.

Теперь надо сказать как-то Маше, что я уезжаю.

Глава 25 Маша

Резко просыпаюсь. Чувствую, что по спине бегут мурашки. Мне страшно, а если быть точнее, меня сковывает чувство тревоги. Не знаю от чего. За последнюю неделю такое со мной происходит уже не в первый раз. Причем, без видимой на то причины.

За окном темно. Вчера мы с Артемом так устали, что заснули, едва коснувшись подушки.

Сколько сейчас времени, спрашиваю сама себя. Кидаю взгляд на электронные часы, стоящие на прикроватной тумбочке. Только два часа ночи.

— Машунь, — слышу хрипловатый ото сна голос, — что не спишь?

Молча, прижимаюсь сильнее к Артему, обнимая его руками и ногами, обвиваю его как змея. Мне всегда мало, хочу в него укутаться. Трусь носом о лопатки и легонько целую.

Просто когда он рядом я ничего не боюсь. Я не знаю, как это работает, но это так.

— Приснилось что-то? — спрашивает он.

— Не знаю, — шепчу ему в спину. — Просто стало страшно.

Артем выбирается из моих объятий и поворачивается ко мне лицом. Легонько целует в нос.

— Успокойся, Машунь, — говорит он, продолжая целовать мое лицо. Все хорошо. Ты просто устала. — Иди ко мне, — говорит он, обнимая меня и прижимая к себе.

Я прижимаюсь к нему настолько сильно, насколько это вообще возможно. Утыкаюсь ему в грудь, жадно вдыхая любимый запах.

Артем гладит меня по спине, успокаивая.

— Глупенькая, тебе нечего бояться, — говорит он.

Поднимаю голову и тянусь к его губам. Хочу, чтобы он меня поцеловал. Прямо сейчас.

И он целует, нежно и в тоже время жадно.

Мы словно два человека, испытывающих жажду в пустыне, которые неожиданно нашли источник и пьют из него без остановки.

Напившиеся и уставшие дышим как мартеновские печи. Я лежу на Артеме и слышу, как бьются наши сердца.

— Я тебя люблю, — говорю ему тихо, потому что не могу больше это держать в себе, да и не понимаю, почему должна это скрывать.

Он молчит, уткнувшись мне в шею и поглаживая меня по спине.

Мне хочется услышать те же слова в ответ. Я жду, затаив дыхание. Он же не мог не услышать? Конечно же, нет. Он слышал. Я это точно знаю, почувствовала…

— Машунь, спи, давай и ни о чем не думай, — говорит он, переворачиваясь на бок и продолжая меня обнимать.