Не грусти, Калифорния! (СИ)

Священники и родители Ханны понимали, что в таком возрасте можно остановить, но не удержать. Ни силой, ни угрозами. Просто после беседы с юношей, и особенно с Ханной, священники и родители поняли, что надежда на сознание молодых людей полностью оправдана. Юноша, тот вообще все просчитывает в голове в первую очередь. Как сказал им Айвен: «с моей стороны — это лишь способ сделать так, чтобы Барбара с Мари отстали…».

Дежурили по четыре часа. Айвен был в группе с Йоханом Циммерманном из девятого фургона. С ними навязался сын Йохана Карл одиннадцати лет, шустрый и умный мальчишка. Ну и верный пес Лис был, как же без него. Карл замучил вопросами, да еще пришлось его учить действиям в караульной службе, да и пес вел себя беспокойно, все принюхивался, но явной тревоги не подавал.

Вместе наблюдали, как не все сразу, а по очереди гасли лампы в фургонах, и тенты, освещенные изнутри как «китайские фонарики», погружались в темноту. В четыре утра юноша тихо пробрался на свое спальное место в третьем фургоне, осторожно улегся рядом с Дариной, укрылся одеялом и попытался уснуть.

Пролежал полчаса, а сна нет, даже задремать не смог.

Прошло еще немного, старался расслабиться и заснуть, но….

Наконец парень понял, что не дает уснуть. Чувствовал какие-то изменения, легкий дискомфорт, а потом и тревогу. Хотя пока не понял, что именно тревожит.

Поднял голову выше, постарался прислушаться и войти в нужное ему состояние. Потом осторожно сел, аккуратно подоткнул одеяло за спиной девочки, которая продолжала крепко спать, и стал слушать, медленно поворачивая голову. Его острый слух работал пока один, а мозг обрабатывал всю полученную информацию.

Теперь он начал ощущать какое-то движение со стороны реки. От места стоянки фургонов в ту сторону сначала располагались животные, потом шли деревья у берега реки. Дозоры находились справа и слева вдоль течения реки. Луны сегодня не было.

Посидел на коленях с минуту, сканируя пространство, пока не определился, что то, что вызывало беспокойство, идет со стороны реки. Потом услышал металлический звук, высунулся из фургона сзади и посмотрел на животных.

В беседах с отцом Уильямом парень объяснял, как это у него происходит — видеть в темноте. Просто так оно не работало. Для этого ему надо было совершить усилие — сначала медленно закрыть глаза, потом «настроиться», как это называл он сам. Посидеть так около половины минуты — и картинка сначала появлялась в положении закрытых глаз. Потом, при открытии, она сохранялась, и парень начинал видеть окружающее, но в одном цвете. В приятном зеленом цвете. Когда рассказал, не услышал от священника ни одного слова о ереси. Наоборот: «…работай над этим, сын мой, управляемые возможности лучше непокорного умения». — С этими словами католик осенил юношу крестным знамением.

Сейчас он смотрел в первую очередь на лошадей, потому что волам хоть над ухом стреляй, им все равно. Кони вели себя спокойно, но юношу это не убедило.

Решив, что пора действовать, Айвен осторожно поднялся и выпрыгнул из фургона, мягко приземлившись на траву.

И опять замер. Так же тихо достал пояс с револьверами, который был под водительским сиденьем.

— Сэтору-сан! — осторожно позвал он наставника, который обычно спал на своем постоянном месте — под фургоном, завернувшись в одеяло почти с головой. Подушкой у него служила деревяшка, отполированная его головой за долгие годы, сейчас обернутая в мягкий войлок. Он был там один, без Джеро. Напарник не был таким аскетом, и для сна использовал небольшую, туго набитую подушечку, вышитую узором с кошечками. Подарке от Дарины.

— У реки есть посторонние, наставник.

Сэтору не надо было ничего долго разъяснять. Сделав небольшую паузу, необходимую для перехода от сна к действиям, он молча и тихо развернулся из одеяла, одел обувь, схватил свой пояс с оружием и поднялся. Сделал Айвену знак подождать и пропал, а через минуту появился вместе с Джеро. Тот пришел не только с револьверами, но и с любимым коротким клинком в ножнах.

— Пошли! — сказал очень спокойно Сэтору. Лис тоже было собрался бежать с ними, стоял и энергично вертел хвостом. Но Айвен строго, одним взглядом без слов дал ему понять, чтобы тот оставался у фургона. Хвост у пса мгновенно опустился.

Друзья начали тихо пробираться между лежащих волов, а потом постарались подальше обойти лошадей. Когда обошли всех животных и оказались между ними и рекой, присели в траве и стали смотреть и слушать. Перед ними, в тридцати ярдах, темными очертаниями проявлялись деревья у реки. За те пару минут, что сидели, Айвену удалось услышать обрывок разговора, и потом и шорохи от людей, которые ворочались на земле. Лошади рядом с волами сзади стали фыркать и стричь ушами — не любят они чужих и особенно пьяных.

«Что там» — так Айвен расшифровал осторожное прикосновение Сэтору к своему плечу.

— Люди лежат под деревьями, со стороны берега.

— Индейцы?

— Нет, от тех шум другой, очень осторожный. А эти наши — белой расы. Очень стараются не шуметь, но терпения нет. Ворочаются, как кирпичи….

— Сколько их, возможно сказать?