(Не)Идеальная девочка

– А как она смотреть на тебя должна была после того, как ты её у басика тискал? У неё жених, блядь, есть. Она замуж через месяц выходит! Ты два грёбанных года это дерьмо месил! А сейчас всё же допёрло, что для себя хочешь? Идеальную девочку? Ты её сломаешь на хрен! Что тогда останется? – выбивает приятель, сканируя моё лицо.

Набрасываю маску похуизма только потому, что не могу позволить ему увидеть всю херотень, что располасовывает нутро. Вот только спасает слабо.

Тохины слова пробивают грудак и попадают в цель. Прямо в сердце, которое раздаётся затяжным гулом и замирает. Единственное, чего сейчас хочу, чтобы эта сраная мышца больше никогда не заводилась.

И она молчит. Долго.

Хватаюсь за новую стопку, которую подставил услужливый бармен, но "друг" вышибает её из рук. Смотрю, как водяра растекается лужей по деревянной стойке, и расползаюсь вместе с ней. Плыву по краям, теряя очертания похуистичной скотины. Было бы похуй, не сидел бы здесь, а добивался Насти всеми способами, потому что хочу её до скрежета в зубах, до звона в яйцах, до полного отупения. И, блядь, самое поганое, что это не голая похоть. Я её в своей жизни хочу. Не просто видеть, как она мелькает в коридорах или во дворе. Хочу быть там с ней. Обнимать, целовать, гладить шикарное тело. Хочу не просто слышать её отдалённый смех. Чтобы для меня смеялась. С этими своими мозговъебательными ямочками на щеках. Только для меня. Чтобы моей была. Чтобы я её после учёбы домой отвозил. Чтоб мне жаловалась на засранцев, которые обижают. Со мной радовалась достижениям и делила поражения. Но она этого не хочет.

"Она замуж через месяц выходит!"

– Бляяя… – утыкаюсь лбом в прохладное дерево и зарываюсь пальцами в волосы.

– Допёрло, наконец? – тычет мне в руки бутылку минералки Тоха. – Смирись, Артём, и отпусти её. Пусть своей жизнью живёт. Не порти девчонку.

– Может уже заткнёшься, профессор хренов? И без тебя тошно! – рычу, отпивая из бутылки.

Холодная жидкость растекается по горлу, но тут же шипит и испаряется, встречаясь с внутренним пожаром.

Так дерьмово мне не было уже очень давно.

Почему я, долбоёб последний, только цеплял её, стараясь вытащить из этого кокона устоев и правил вместо того, чтобы нормально подкатить, пока был шанс? Впрочем, ответ заключается в последнем вопросе: я – последний долбоёб. Всё ждал не пойми чего. Пока сорвётся, откроется, выкажет хоть какую-то живую эмоцию. Молодец, блядь, дождался!

– Слушай, давай свалим с этой тухлой тусовки. И без неё хреново.

– Да уж, хуже быть не может. – сипло отзываюсь в ответ.

Голосовые связки срабатывают на разрыв даже от этого слабого усилия что-то из себя выжать.

– Может. – буркает Арипов и кивает головой мне за плечо. – Волчинская на сто восемьдесят.

Сажусь вполоборота и смотрю на Карину. Высоченные шпильки. Платье, едва прикрывающее задницу, из которого практически вываливаются её силиконовые сиськи.

Закрываю глаза и отрубаю к чертям мозг.

– Слушай, Тох, ты только не тормози меня, ок? – выбиваю ровным тоном, поднимаясь на ноги. – Пойду к ней подкачу. Мне сейчас надо башку другим забить.

– Ага, и член в другую дырку. – ржёт этот урод. – Топай уже.

Нетрезвым шагом подхожу к девке, хватаю за талию и впечатываю в себя. Ноздри сразу улавливают сладкий запах духов и меня начинает воротить, но сейчас мне это необходимо.

Без предисловий засовываю язык ей в рот, пока не успела развизжаться. Хватаю лапами за ягодицы и вжимаюсь членом. Она трётся об меня, как сука в течке, но, видимо, повыёбываться важнее, потому что упирается руками мне в грудь и отталкивает.

– Северов, ты пьян! И вообще, я же сказала, чтобы ты ко мне больше не приближался. К идеалке вон своей иди! – расходится Карина.

За эти слова она ещё ответит, но не сейчас.

– Заткнись уже, Волчинская! – грубо затыкаю и начинаю трахать языком её рот.

Тащу к ближайшему дивану, на котором сосётся какая-то парочка.

– Съебались на хуй! – буркаю, бросая косой взгляд.

– Отвали, урод! – раздаётся гонористый голос откуда-то снизу.

– Чё, блядь, сказало, дерьмо собачье? – хватаю пацана за грудки и поднимаю, пока наши глаза не оказываются на одном уровне, а его ноги не начинают безвольно болтыхаться в воздухе.

– А, Север, это ты? Прости, не узнал. Мы уходим уже. – бубнит, предпринимая попытку вырваться.

Отшвыриваю в сторону, где визжит его девка, и тяну свою на кожаную обивку. Толкаю и без лишней возни запускаю руку под платье. Она уже вся мокрая, но продолжает возмущаться.

– Не надо, Артём. Не здесь. Столько людей. Увидят же.

– Тогда сверху садись. – буркаю приказным тоном и опускаюсь задницей на диван, раскидывая руки по спинке.

Недовольно поджимает губы, но всё же падает сверху, широко расставив ноги, отчего платье задирается по самое "не хочу".

Вот вам и "люди увидят". Шлюха и в Африке шлюха.

Елозит мокрой промежностью по паху, но легче ни черта не становится. Тянется к губам, но я отворачиваю морду. Весь этот слюнообменник не для меня. Только для разминки, а дальше пускай своими губёхами член обсасывают, а не в рот мне лезут.