(не) идеальная пара

Тем более тем, кто заведомо слабее…

— Я просто хочу домой! Отпусти меня! — и сама по двери долбанула на эмоциях.

Зря, кстати…

Только ушиблась.

Никакого прока.

— Нет, сказал. И больше не делай себе больно.

Ну, сказал, так сказал.

Кто я такая, чтобы спорить?

Промолчала.

Развернулась прочь от двери, направившись на кухню. Там, назло некоторым личностям, кофеёк себе сварила, заодно небольшой обыск устроила. Обнаруженный спутниковый телефон стал мне самой большой наградой. Не раздумывая, набрала по памяти нужный номер. Гудки шли недолго.

— О’Двайер, — послышалось усталое от Эйдана.

— От О’Двайер слышу, — ляпнула первое, что слетело с языка, по старой привычке.

Ну да, всё ещё нервничала, несмотря на то, что внешне упорно изображала хладнокровие и спокойствие.

Пауза, а затем неверящее:

— Алекс? — ещё одна пауза. — О, Лунная! Мартышка, ты как? Всё хорошо? Я конечно знаю, что всё должно быть нормально, но всё равно.

При упоминании детского прозвища, на губах сама собой растянулась улыбка. В детстве я часто по деревьям ползала, вот и заслужила его за это.

— Вероятно, аль-Хайят уже сообщил тебе, что со мной всё в порядке, и со мной, правда, всё в порядке, — заверила старшего брата. — Ну, почти, — не собиралась жаловаться, но мрачности в голосе не сдержала, и тут же разбавила жалостливым: — А забери меня отсюда?

Воцарилось очередное молчание.

— Заберу, конечно, — пообещал следом безоговорочным тоном. — Даже не сомневайся. Но Александр сказал, что сам тебя скоро привезёт к нам. Или… что-то случилось? Он тебя обидел? — поинтересовался уже деловито и строго.

— Сказал, да. Но не привезёт. Сомневаюсь, что вообще собирался, а если и да, то… — хмыкнула тоскливо. — Не привезёт, — повторила. — Не может он. Я его… кхм… изолировала. Чтобы точно не обижал, угу.

— Ясно. Скоро буду.

— Подожди! — спохватилась. — Код на вход «1508». Ты только дверь за собой не вздумай закрывать!

— 1508? — переспросил Эйдан с каким-то странным смешком. — Ладно, жди.

— Жду, — согласно кивнула, пусть он и не видел.

Если и собиралась добавить что либо ещё, всё равно не удалось бы. Последние мои слова потонули в грохоте выбитой двери. Вздрогнула, резко обернувшись в сторону звука, да так и застыла с открытым ртом. В выбитом проёме, в туче летающей пыли стоял злющий Александр. Янтарные глаза пылали праведным негодованием, и без того широкие плечи увеличились в своих размерах, а проступившие когти на руках кромсали остатки косяков.

— Ты никуда не уйдёшь. Со мной останешься, — пророкотал переполненным рычанием голосом.

И пусть я знала прекрасно, что не стоит злить пребывающего на грани оборота оборотня, в чём бы ни заключалась суть проблемы, ради собственной же безопасности, но…

— Уйду. Уже фактически ухожу, — постановила встречно. — Остаётся лишь дождаться, когда эта грёбанная дверь в бункер откроется. И я уйду. Что бы ты ни думал и как бы к этому не относился.

— Не уйдёшь. И Дан тебе не поможет.

Упоминание имени брата резануло слух, но я об этом позже подумаю. Всё-таки довольно трудно размышлять обо всём и сразу, когда сознание занято по большей части тем, чтобы найти наиболее безопасный путь к отступлению, пока я пятилась назад, к кухне, заодно припоминая, по какую сторону от меня лежат кухонные ножи. К последним потянулась в чисто инстинктивном порыве, кстати. В том самом, который альфа не особо оценил. А может ему сопровождающие всё это слова не понравились, кто ж его бешеного разберёт…

— С чего бы? Я свободна. И могу уйти в любое время. То, что ты меня за шею укусил, ещё ничего не значит, сам же сказал, так иногда случается во время секса. Как и секс — тоже ничего не значит. Если ты вдруг забыл, я точно с таким же энтузиазмом и перед тем арабом ноги раздвинула. Если б не ты, а он успел, то разницы особой не было бы, — вернула внимание к ножу в своей сомкнутой ладони.

Самый здоровенный выбрала. И совершенно зря на него отвлеклась, потому что в следующий же миг на моей шее сомкнулась рука оборотня, а сама я оказалась лежащей спиной на обеденном столе. Мужчина скалой навис надо мной, в янтарных глазах всё ярче разгоралось красное солнце, а из груди рвалось гневное рычание.

— Не успел бы. Ни он, ни кто-то другой. Только я, Алексия, и никто больше. Никогда. Убью любого, кто к тебе прикоснётся, даже если в мыслях, а тебя здесь запру до конца наших дней, учти это на будущее.

Да, в нём говорило животное начало, собственнический инстинкт, присущий любому из оборотней, я это прекрасно понимала. Как и понимала то, что напрасно дразню зверя подобными неосторожными высказываниями. Куда благоразумнее было бы просто промолчать. Изначально. И теперь — тем более.

Но меня будто кто-то за невидимые ниточки дёргал, заткнуться никак не получалось.