(Не) идеальный джентльмен

И я ей чуть было не поверила. Она говорила так естественно, так спокойно себя обеляла, что я на какой-то миг решила, что она и вправду ни в чем не виновата – но тут Василий поднял на нее лицо. Он пристально посмотрел на нее – но ничего не сказал. Свою Марью он не выдал.

И одного этого взгляда мне было достаточно, чтобы понять все то, что понял в этот момент несчастный Василий – Марья якшалась с ним только ради этого, ради того, что бы сунуть бриллианты к нему в рундук, и подставить его. По взгляду Елены я поняла, что это и ей очевидно, но рассудочные мужчины судили по-другому.

– Марья, ступай к себе, – коротко сказал Игнатий Захаров, – я хочу осмотреть этот рундук, – произнес он, обращаясь к охранникам. И той же плотной толпой они отправились через сад.

– Елена Александровна, – повернулся Андрей к Елене, – что именно сказала вам го…

И он осекся. Он глядел уже не на Елену, он глядел на меня, куда-то мне в пояс, и лицо его при этом имело несколько удивленное выражение.

– Элеонора Сергеевна, вы наполовину исчезли, – сухо произнес он. – Как это понимать?

За всеми этими делами я не заметила, как солнце окончательно склонилось к горизонту, и на меня упала густая тень.

– Я…Э… дело в том, что… – начала было я.

– Это сейчас не важно, – дрожащим от напряжения голосом произнесла Елена. – Важно то, что горничная говорила правду, я, Андрей Германович, могу в этом поклясться. Я могла бы объяснить вам, но времени нет. Элеонора Сергеевна – она повернулась ко мне, – не могли бы вы проследить за Марьей Валерьевной?

– Да, – я с готовностью кивнула, – конечно.

И не мешкая я побежала в дом.

– Элеонора, постойте! – услышала я за своей спиной голос Андрея, и я даже обернулась и улыбнулась ему – но вряд ли он это увидел, я была уже в дверях, и фигура моя полностью растворилась в сумраке.

14.

Марья была в своей комнате. Она успела переодеть свое платье на другое, багровое и драматичное. В зеркало она вглядывалась с напряженным вниманием, и мне было очень интересно, для кого же она так старается.

– Барышня, – вместе с осторожным стуком за дверью раздался голос пожилой служанки, – барышня начальник полиции…

– Скажите ему, сейчас буду! – оживленно воскликнула Марья. Она еще раз повернулась перед зеркалом, обрызгала себя духами и проворно выбежала из комнаты.

Действия ее было сложно понять. Я думала, она станет перед полицейским выгораживать себя, или может, даже Василия (в глубине души у меня жила такая надежда) но весь этот поток кокетства был лишь для того, чтобы усатый начальник полиции отвез Марью на своем автомобиле до казарм охранников. Народу там было полно: охранники вполголоса переговаривались, столпившись в одном углу, Игнатий Захаров сидел за столом, перед ним была впечатляющая горка сияющих ювелирных изделий, рядом слонялся праздный Нефедов, Елена в соседнем помещении возилась со своими кистями, порошками и фотоаппаратом – через открытую дверь мне были видны мельтешения ее рук.

Начальник полиции по приезде сразу влился в эту компанию, он переговорил с Захаровым, пообщался с охранниками, перекинулся парой слов с Еленой, и отправился искать Андрея, очевидно, занятого допросами. Марья, все это время сидела в уголочке, делая вид, что ее нет. Время тянулось медленно, я слонялась по всему зданию, Елена продолжала свой труд, Захаров смотрел на бриллианты, Василий молчал. Наконец, начальник полиции вышел, и снова сел в свое авто. Марья последовала за ним, я, пользуясь своей полной невидимостью, тоже.

– Я так устала сидеть в этой духоте, – пропела Марья, бросая взгляд на бравого полицейского. – Может, покатаете меня? Мне хочется свежего воздуха.

– Конечно, Марья Валерьевна. – Полицейский улыбнулся себе в усы, и крутанул руль.

– Давайте, поедем к воротам, – проворковала Марья, – надеюсь теперь, когда все бриллианты вернулись, нас скоро выпустят?

– Вернулись-то не все, – беззаботно заметил начальник полиции, – четырех небольших камешков нет. Их просто выковыряли из оправы.

И так как Марья ничего не сказала на это его сообщение, он продолжил.

– Наверное, преступник рассчитывал где-нибудь их быстро продать, камни неприметные, подозрений он мог ими и не вызвать.

– Да… Наверное это так, – задумчиво произнесла Марья. – Остановите у большого дуба, – попросила она полицейского, – хочу выйти, прогуляться.

– Позвольте предложить вам руку? – галантно произнес спутник Марьи, когда его авто остановилось под раскидистым деревом. Была уже настоящая ночь, тусклый свет фар выхватывал из окружающей тьмы лишь пустоту.

– Откройте окно, пожалуйста, мне душно, – с улыбкой просила Марья.

И пока начальник полиции возился с не самыми быстрыми механизмами окна, Марья с удивительной для ее грузной фигуры ловкостью выскочила из автомобиля. И тут же ее место занял кто-то другой – мужчина с аккуратно подбритым затылком, и стойкой косовортки, выглядывавшей из-за суконного сюртучного воротника. Он повернул свой профиль к полицейскому – это был Маврин.

– Что? – изумился полицейский чин, – как? А где Марья Валерьевна?