– Причем незамедлительно, – уточняет он. – Возможно иногда мне казалось, что она только и делала, что раздражала, расстраивала и просто выводила меня из себя большую часть времени, но у меня не было никаких сомнений в том, что она была самой красивой штучкой, которую я когда-либо видел, и я хотел затащить ее в постель.
– Ага, – киваю я. – Думаешь, с Джей Пи было то же самое?
– Чувак, ты серьезно? Да ладно, ты же видел Джей Пи, когда он впервые встретил Келси. У этого человека глаза превратились в сердечки. Причем эти самые сердечки тянулись за ним шлейфом. Я думал, они вылезают у него из всех щелей.
– Да, знаю. – Отвожу взгляд в сторону. – С Берди все иначе. Но я задаюсь вопросом, может, у меня стоит какой-то психологический блок, из-за которого я не позволяю себе испытывать к ней то, что должен. Знаешь, вся эта ситуация с Лией… Как считаешь, может, проблема в этом?
– Лично я считаю, что у нас с тобой в скором времени назреет гораздо бо́льшая проблема, если мы не прекратим болтать и не перейдем прямо к делу.
– Да, хорошо… Извини. – Я грызу ноготь на большом пальце. – Можно еще вопросик по-быстрому? Что ты думаешь о пейринге Кайло и Рей? Разве я могу встречаться с кем-то, кто не верит в возможность этой любовной линии так, как я?
– Господи Иисусе, Боже милостивый…
Глава девятая
Я в замешательстве смотрю на экран телефона. Перенесем? Я почти уверена, что Брейкер никогда не использовал это слово при мне. Никогда.
Ой. Планы? С кем? С Берди? Мне должно быть все равно, но это
Мы ставим игру на паузу, и один из нас узнает пароль и заставляет другого угадать, затем мы показываем его на экране. В течение всего процесса мы поглощаем кальцоне ручной работы из нашей любимой пиццерии, закусывая разноцветными кислыми змейками до тех пор, пока наши языки не превратятся в разноцветное нечто, и запиваем все это «Спрайтом», после чего весь вечер мучаемся отрыжкой.
Это традиция! Так почему он просто… переносит наш вечер?
Я поднимаюсь из-за стола, где работала над детализацией листа из книги
Я отправляю сообщение и вздрагиваю, коря себя за такое любопытство.
Это замечание тяжелым грузом оседает у меня в и без того взбунтовавшемся желудке.
Четыре раза? Это… так много.
Я думаю, что три раза – уже многовато.
А еще… он мог бы пригласить