Не имей десять рублей

Говорившие меж тем приближались, дольше оставаться было рискованно, еще чего доброго заметят: "Ба! Гляди-ка, Толкунов! Ты что тут делаешь?" - и Федор Андреевич воровато втиснул-ся в машину.

- Поехали! - поторопил он шофера.

- Чего, передумал спрашивать?

- Давай, давай.

- Может, возьмем кого? - таксист кивнул в сторону подходивших.

- Никого не надо!

- Дело хозяйское,- кисло усмехнулся шофер.

Проезжая мимо запорошенного фонтана, скульптурный центр которого уже был обшит на зиму тесом, Федор Андреевич припал к стеклу, чтобы еще раз взглянуть на заводоуправление. На втором этаже, как раз между колоннами, он отыскал окна своего кабинета. Горела верхняя хруста-льная люстра, все та же, с тяжелым медным каркасом. Но стены кабинета были перекрашены. Вместо розового наката просвечивала какая-то зеленца, и этот пустяк неприятно кольнул Федора Андреевича: можно было и не перекрашивать, прежний накат не простоял и года.

И вдруг в последнем окне мелькнула золотом багетовая рама. Он вспомнил про свою глупую подпись на обороте и со стыдом и досадой представил, как снимали во время побелки портрет и, конечно, обнаружили это его пьяное факсимиле... И, должно быть, показали Петряеву. А тот, наверно, прочитал, хмыкнул ехидно и опять повесил. А может, тоже показывал всем, мол, полю-буйтесь, как Толкунов увековечил себя! И в том, что портрет висел теперь при Петряеве с его, Федора Андреевича, подписью, было что-то обидное и унизительное.

Возле попутного "Гастронома" Федор Андреевич попросил еще раз остановиться. В штучном отделе, достав десятирублевую бумажку, он хотел было взять бутылку коньяка, но, вспомнив, что надо еще расплачиваться с таксистом, ограничился "Экстрой". Тут же, при "Гастрономе" заперся в телефонной будке и набрал домашний номер Зинченки.

К телефону подошел сам Зинченко, мягко, бархатно ответил:

- Я вас слушаю.

- Это я... Толкунов.

- Позвольте... Какой Толкунов? Куда вы звоните?

- Брось валять дурака! - пыхнул Федор Андреевич.- Повышение получил, что ли,- узнавать перестал.

- А-а! Федор Андреевич! - расхохотался Зинченко.- Приве-ет! Привет, дорогой.! Извини, пожалуйста! Давненько не звонишь, оттого сразу и не сообразил. Ты откуда? Из дома?

- Да нет, с автомата.

- А что такое? Какие-нибудь неприятности?

- В Шутове был, да вот с дороги звоню.

- В Шутове? - оживился Зинченко.- Ну как там? Как любезный Никанор Матвеевич поживает? Лесник, лесник. Грибков у него не отведал? Прелесть у него грибы! А ты в Шутове по какому случаю-то?

- Да... рыбачил, понимаешь.

- Ну-у! - сладко изумился Зинченко.- Представляю! И завидую! Кто же еще был?

- Да... связался тут с одним... Прилип, как банный лист к...- Федор Андреевич назвал к чему.

- Это кто же такой? Я его знаю?

- Да нет... Так, случайный.

- Так, так... А я уж думал, прежняя компания. Даже обиделся, что без меня. Такие, значит, дела...- И, вздохнув перед трубкой, Зинченко заговорил тягуче, с зевотой: - Ну что, старина... Спасибо, что позвонил. Привет супруге и все такое... Как она, все нормально? Ну и тебя обнимаю на сон грядущий...

- Погоди обниматься. Я тут взял кое-что по пути. Такси вон стоит, ждет.

- А-а! - бархатно раскатился Зинченко и замолчал.

- Чего молчишь?

- Да понимаешь...- Голос Зинченки поблек.

- Ну что "понимаешь"? - напирал Федор Андреевич.- Заезжать или не заезжать?

- Давай лучше как-нибудь в другой раз, а?

- В другой раз я не поеду.

- Сразу и обижаться! Ты меня, дружище, неправильно понял.

- Все я понял...- угрюмо буркнул Федор Андреевич.- Хрен с тобой!

- Ну вот еще!- опять рассмеялся Зинченко.- Так вот сразу и "хрен". Ну ладно уж, давай подскакивай. Ты без него? Один?

- Один я.

- Ну, хоп!

В трубке клацнуло, и Федор Андреевич, все еще не вешая ее, постоял в мрачном раздумье. Ехать туда ему уже не хотелось.

Он сел в такси, громко захлопнул за собой дверцу.

- Теперь куда? - холодно осведомился таксист.

Федор Андреевич уставился в окно, раздумывая, к кому бы поехать. Снова сильно помело, и в стекло уныло забарабанило крупой. Незнакомая улица была почти безлюдна. Махнуть к этому филармонисту, что ли? Так он теперь, поди, на своих концертах... К кому бы это? Не везти же поллитровку домой, не пить же ее одному, черт побери?

- Так куда?

- Гони на Кольцовскую площадь.

И Федор Андреевич назвал адрес Зинченки.

- Подлец, однако,- выругался он.

Примечание

Повесть впервые опубликована в журнале "Наш современник" (1973, № 8), вошла в книгу "Мост" (М., Современник, 1974) и другие издания.