Не имей сто рублей

Три минуты и из-за гребня выныривают винтокрылые машины. Шакур и Харез, у которых всё было уже на взводе, берут их на прицел ПЗРК. Швах, Швах и ракеты одна за другой пошли к цели. Вертолёты что-то пытаются сделать, закладывая немыслимые виражи. Кто-то из солдат, сидящих там, срывается вниз. Все бесполезно, ракеты попадают в двигатели. Пилоты реагируют по-разному, и в итоге они сталкиваются в воздухе. Удар — лопасти в клочья. И груда металла вместе с людьми летит в пропасть. Пилот третьей машины успевает уйти за скалы и зависает там. Вот гадина, он сейчас спустит десант на тросах.

Мы не успеваем. Кричу:

— Назир, карауль этого гада, он всё равно полетит обратно. Пальнешь ему в догон, пусть даже без пассажиров, но сбей его.

— Остальные, бежим к тому выступу, не дадим подняться амерам, сверху их расстреляем.

Бежали не спеша, экономя силы. Вертолёт вынырнул из-за скалы и пошёл прочь, но далеко он не скрылся, «Игла» Назира достала и его. Теперь вся надежда на то, что уцелевшие немцы не сунут носа из базы на помощь «янки».

Их было восемь. Они осторожно пробирались по уступу наверх на площадку, чтобы можно было укрыться и вести бой. Мы им не дали. Батур первый подбежал на рубеж, раздвинул сошки своего пулемёта и, прицелившись через оптику, открыл огонь. Длинной очередью срубил сразу троих. Остальные успели попадать за камни и открыли ответный огнь. Абдул прошёл метров на 50 дальше и тоже развернул пулемёт, не давая поднять голову американцам. Я, не спеша, зарядил подствольник, Назир проделал тоже самое. И мы с двух стволов залпом ударили по местам укрытия «янкесов». Внизу раздались крики, значит, попали, надо повторить. Ещё один залп, и снова крики. Потом, вдруг, из-за валуна высунулась рука с белым платком. И интенсивно им замахала.

— Переговоры что ль хочет, или сдаётся? — проговорил я.

Потом повернулся к Шакуру и спросил:

— Нам пленные нужны?

— Нам нет, а вот старейшины, хотели бы с ними побеседовать.

— Хорошо, но там ведь и раненые.

— Раненые не нужны.

Подхожу к краю обрыва, кричу:

— Комон! — и машу рукой.

Выглядывает голова в каске, поднимает руки вверх, в одной держит карабин М-4, встаёт на ноги во весь рост и смотрит.

Показываю ему на карабин и кричу:

— Дроуп!

Он кивает головой и кладёт его на землю.

— Комон, — и снова машу рукой.

Ползёт вверх медленно, тяжело, потому, что подъем крутой.

— Парни, смотрите по сторонам, может время тянет.

Но вот он почти забрался и снизу раздаётся выстрел — наш пленник дёргается и, закатив глаза, опрокидывается обратно вниз. Смотрю вниз — какой-то окровавленный козлина выглядывает из-за камня с карабином в руках. И целится в кого-то из нас. Раздаётся очередь — это Батур срезал упрямого солдата. Ну, всё, нам здесь делать нечего. Если есть раненые и их спасут, то флаг им в руки.

— Пошли отсюда, — говорю я, и мы уже не спеша возвращаемся к себе в пещеру.

Глава 11

2009 год. Сентябрь.

Афганистан. Близ кишлака Маручак.

Шли не торопясь, но и не зевая. Мы не знали, чего можно ждать от немцев после уничтожения американского десанта. Приходилось прикрывать тылы, продвигаясь к пещере. Когда мы пришли, в нашем убежище стоял гул, это вернулись наши миномётчики во главе с Родным. В пещерке сразу стало тесновато, ещё бы, там находилось тринадцать человек вместе с Романом, шесть ишаков и куча оружия.

Афганцы радостно галдели, обсуждая, как они наподдали этим американам.

Я же не был расположен к веселью, понимая, чем это грозит. Пришлось остудить пыл людей:

— Рано радуетесь, друзья, нам надо сейчас сидеть тихо, а ночью будем уходить. Сейчас янки очухаются и обязательно захотят отомстить. Вы представляете, что будет?

Толпа сидящих притихла и превратилась в слух.

— Я вам скажу, что будет. Сейчас янки кипят от гнева, сюда направили беспилотники и они выискивают нас, поэтому из пещеры никому не вылезать. Они поищут, и если никого не найдут, поднимут авиацию, чтобы сравнять ваш кишлак с землёй. Вы понимаете это? Будут бомбить мощными бомбами объемного взрыва, чтобы нанести как можно больше урона. И я не позавидую тем, кто ещё остался в кишлаке, ни животным, ни людям.

— Волк, зачем ты так? Люди радовались, почувствовали в себе уверенность, а ты им всё перечеркнул, — сказал Ромка.

— Нет повода праздновать, надо ещё выбраться отсюда живыми. Да и вообще, Рома, они должны знать реальное положение дел, стоит расслабиться и всё пойдёт прахом. Я уже чуть не допустил такую ошибку, потому что понимая, что немцы здесь и сейчас — враги. Не очень хотел с ними воевать, видя в них жертв, я чуть не поплатился своей жизнью. Спасибо Шакуру, подстраховал.

— Да всё это правильно, но надо было как-то помягче.

— Ром, если бы я им не сказал как есть, то удар авиации для них был бы сюрпризом, у них тоже появилось бы праведное чувство гнева и желание отомстить. И они обязательно наделали бы глупостей и погибли ни за что.