Не имея звезды (СИ)

Герберт глубоко вздохнул и вызвал то самое чувство жара в груди. Как всегда, привычно разгоревшееся пламя растеклось по рукам. Когда же оно достигло правой, в которой была зажата палочка, Ланс нарисовал в воздухе искривленную петельку и произнес формулу чар. Тепло тут же устремилось в палочку, а затем спичка, лежащая перед мальчиком, покрылась серебром и заострилась, становясь похожей на иголку, но все же не самой иголкой. Парень устало выдохнул и произнес отменяющее заклинание. Вот уже вторую неделю он бьется над трансфигурацией, а толку почти никакого. Признаться, Геб был разочарован. Нет-нет, не магией, а собой. Он-то полагал, что и в Хогвартсе сможет быть лучшим — да чего там, он просто обязан стать лучшим! Не для себя, а для своих друзей, ведь с помощью магии он сможет изменить их жизнь к лучшему. Именно поэтому на следующий день после посещения Косого Переулка и закупки всех необходимых вещей мальчик так налег на учебу. Первым делом он прочитал все чисто теоретические учебники. Травология, УЗМС и Астрономия улеглись в голове парнишки так же просто, как гуманитарные науки в обычной школе. Дальше парень принялся за Зельеварение. Великих трудов ему стоило не сблевануть на первой же главе, читая про выдавливание глаз сурка или про печенку селезня, а еще и про сушеное сердце вороны или еще какую-нибудь гадость. В общем, Зельеварение прочно укрепилось на первом месте самых нелюбимых предметов, но учебник был освоен за пять дней, а большинство рецептов надежно улеглось в натренированной тоннами литературы памяти.

Следом, а это уже был почти август, парнишка дрожащими руками взялся за трех слонов, на которых стояла магия. Трансфигурация, ЗоТИ и Чары. Именно в таком порядке мальчик и начал свое обучение. Сидя в комнате на втором этаже «Дырявого Котла», парень раз за разом разучивал взмахи палочкой, учил сложные формулы и заклинания, в чем ему помогало знание латыни, усердно вбитое священником на занятиях богословием. Увы, Трансфигурация не поддалась ни с первого раза, ни со второго, да и с пятого тоже. Уставший мальчик отложил это сложный учебник, и принялся за ЗоТИ. В нем он не нашел ничего интересного и сложного. Простые заклинания щекотки, ватных ног или окаменения выполнялись максимум с третьего раза и особого интереса не представляли. И, наконец, настал черед Чар. Вот где парень нашел себя. Лишь прочитав первую главу, парнишка понял, что Чары, по сути, и есть самое настоящее волшебство. Мерлин, проще было перечислить, чего нельзя сделать с помощью чар, чем то, что можно! Уже через неделю Герберт умело левитировал несколько объектов, разжигал пламя на свечках, умел наколдовать согревающие или замораживающие чары, сумел заставить два банана станцевать ламбаду... В общем, эйфория о собственных успехов и огромной любви к этой области Чар растянулась ровно до тех пор, пока парень не дошел до последней главы. В ней описывалось одно из стихийных заклятий, называемых «Incendio». Его рекомендовалось применять исключительно под надзором преподавателя и самостоятельно не изучать. По описаниям оно, в отличие от простого заклятия воспламенения, вызывало огненную струю, которой можно было пораниться (и поранить, как заметил немного бандитский разум паренька). Вы, конечно, догадываетесь, что терпения и самодисциплины Лансу хватило ровно на пять минут. Уже через час он активно разучивал правильное произношение формулы и нужные взмахи. И если раньше ему нужно было нарисовать в воздухе всего один, пусть и замысловатый узор, то для данных чар ему требовалось уже целых два, сплетенных воедино.

После первого опыта, когда из палочки вырвался ревущий поток пламени, а в комнату вбежал бармен Том и окатил водой все, что можно было окатить, парнишка осознал не только красоту и изящество чар, но и их силу. С этих пор никакой другой предмет не мог бы сместить с пьедестала эту науку. А вот Трансфигурация шла сложно, очень сложно. Когда было покончено с остальными предметами, Герберт вновь вернулся к ней. Если раньше он учился поэтапно, осиливая одну главу за другой, то в данном случае ему пришлось выбирать разные формулы из разных разделов. Например, у него уже получалось сменить цвет или придать измененную форму, но вот трансмутация пока не давалась, даже такая простая, как превращение спички в иголку. Но, естественно, Герберт не сдавался и раз за разом возвращался к этой формуле, пытаясь её выполнить безупречно.

Еще раз прикусив губу и вызвав то самое чувство, хотя уже сейчас, после целого дня занятий, Ланс чувствовал дикую усталость и сонливость, парень взмахнул палочкой. Медленно покрывалась спичка серебром, исключительно лениво она утончалась в одном месте, неохотно заострялась на тонком конце, а ушко появлялось так, словно его пытались продавить пальцем. Но вот, наконец, после сотни произнесенных формул, после многих дней тренировок до потери пульса перед Гербертом лежала спичка.