Не имея звезды (СИ)

— И тогда великий гоблин Гнилозуб поднял оденец, выкованный в крови его предков, сверкающий подобно отраженному лучу полуденного солнца, острый, как первая любовь, поразившая сердце сельского пастушка. И опустил он его на голову врага заклятого, врага страшного, врага бесчестного, врага хитрого и подлого. И отразил враг меч великого гоблина Гнилозуба щитом своим, огромным, словно гребень скалы, отколовшийся в шторм, крепкого, как стены златокупольной Трои. И сделал шаг назад великий гоблин Гнилозуб, но не померкла отвага в сердце его, не залился он позорным страховым потом, а лишь крепче сжал меч свой, острый как...

«Держись, братан, — думал Герберт. — Осталось немного, совсем капельку».

— И был страшен тот бой. Ни одна из сторон не желала отступить, не желала отдавать врагу ни пяди священной земли. Земли их предков, заботливо взращенной, как взращивает мать возлюбленное дитя. И тогда великий гоблин Гнилозуб и враг его, враг страшный, враг бесчестный, хитрый и подлый, вновь сошлись в лихой сече. Сверкали их оружия, и кровь лилась потоком. И небо вторило их битве. Гремящий гром сотрясал землю, раскалывая её, как колит белка свежий орех. И молнии сверкали, подобно серебряным аспидам, устремившимся в отчаянном прыжке...

«Нет, я не выдержу, это невозможно выдержать!» — буквально плакал один голос.

«Терпеть. Терпеть!» — надрывался другой.

— И тогда поднялась волна гнева в душе великого гоблина Гнилозуба. Сжал он оденец свой со страстью пылкого любовника, многие декады не видавшего любовь жизни своей. И применил великий гоблин Гнилозуб тайное знание его рода. Знание страшное, знание опасное. И отразил враг то знание, знанием своим, знанием бесчестным...

И тут прозвенел школьный колокол.

— Heeeeeeeeeell yeaaaaaaaah! — выкрикнул Герберт, резко поднимаясь со скамьи.

Повсюду в этом сонном царстве, которое вы всегда сможете найти, посетив урок Истории Магии, просыпались люди. Вряд ли кто-то из них сможет отчетливо сказать, проснулись они от адского вопля своего однокурсника или от колокола, который звенел в начале и в конце каждой пары. Радостный Герберт, сдергивая скотч, приклеивший веки к бровям, покидал письменные принадлежности в тертую, с потрескавшейся кожей сумку и первым вылетел в коридор. Там он приложил ладонь к носу, дыхнул и уважительно кивнул. Спустя пару минут из кабинета стали выбираться заспанные и сонные слизеринцы и гриффиндорцы. Уж в чем они были солидарны, как, впрочем, и вся школа, так это в том, что не спать на уроках Бинса невозможно. А исключения в виде двух вороньих ботанов и двух ботанов грифов (Перси и Гермиона), и еще ботана Хаффлпафа (Седрика Диггори), лишь подтверждают правило. Поэтому, когда Лаванда Браун поспорила с Гербертом, никто не верил в победу последнего, пророча ему участь раба на неделю, что было условием поражения. Рядом с Гебом уже собралась немалая толпа из почти двадцати человек.

— Ну, Гермиона, — ухмылялся Геб. — Скажи Лаванде, спал я или нет.

Браун, миловидная девчушка с яркими, карими глазами и уже намечающейся фигуркой, сострила умоляющую мордашку. Но главная заучка была непреклонна.

— Нет, — словно обрубила Грейнджер, недовольная тем, что её втянули в это ребячество. — Не спал.

— Ладно, — сокрушенно помотала головой Браун, но все девушки, стоящие рядом, подметили, как та улыбается. — Проиграла, значит, проиграла.

Подойдя к Лансу, девочка поднялась на цыпочки и уже собралась было чмокнуть мальчика в щеку, но Геб резко развернулся на пятках, и поцелуй пришелся в губы. Длился он недолго, но парень был доволен нехитрой шуткой. Правда, через мгновение чей-то острый кулачок впечатался ему в ребра.

— Дурак! — выкрикнула покрасневшая Браун, глаза которой, впрочем, светились явным удовольствием от маленького прикола.

Парни смотрели на слизеринца с явной завистью, а Драко — с презрением, под которым была прочно скрыта все та же зависть. Девушки глядели на Браун с завистью, хотя Гермионе, казалось, было пофиг все, что напрямую не касалось учебы и выполнения домашнего задания.

— Возможно, теперь ты не будешь храпеть на уроке, — прокомментировала отличница ситуацию.

— Я не храплю! — возмутился Геб. — Но даже не надейся, что я опять пойду на подобный подвиг. Даже поцелуи всех девчонок школы не заставят меня так мучить свой бедный слабый организм, — Ланс притворно всхлипнул и тут же, выпрямившись, снял иллюзорную шляпу и поклонился. — Я склоняюсь перед вами, миледи, ваша стойкость не знает равных. Чары Бинса соскальзывают с вас как с гуся вода.

— Позер, — фыркнула Грейнджер и, обняв учебник по трансфигурации, словно тот был скрижалями Завета, отправилась дальше по коридору, отчетливо чеканя шаг.