Не исчезай

Мне не удалось закончить фразу. Страх, подозрения много раз терзали меня после исчезновения Алекса и Смиллы. Невозможное, невыразимое. Не было никакого повода это подозревать… Во всяком случае, если основываться на том коротком промежутке, в который мне удалось наблюдать их отношения. …Что Алекс способен сделать Смилле больно. Что в поисках новой жертвы он выместит на ней досаду, будет играть с ней в свои игры. Нет, я не могла сказать это вслух. Только думала про себя. И все-таки именно по этой причине я осталась в Морхеме после их исчезновения. Потому что я чувствовала тяжесть на своих плечах, бремя, которое нельзя было облегчить, не убедившись, что Смилла в безопасности. Что никакое зло ее не коснулось.

Я вспомнила о пожилом мужчине из коричневого коттеджа, который сообщил, что видел Алекса и Смиллу; вспомнила, что он сказал об Алексе. «Выглядел рассерженным. А может, перепуганным… Сложно сказать точно». Хотя я не знала, можно ли придавать большое значение словам старика, именно они заставили меня в конце концов обратиться в полицию. Ради Смиллы. Я никогда не видела Алекса напуганным, не могла представить себе, что он чего-то боится. Но я видела его внутреннюю ярость, слишком хорошо знала, на что она могла его толкнуть.

Алекс отнял трубку от уха и обратился к кому-то, кто находился поблизости: «Ты точно чувствуешь себя хорошо? Ты можешь сказать, что чувствуешь себя хорошо?» Я услышала вдалеке голос Смиллы. С детским недоумением она послушно повторила:

– Я чувствую себя хорошо.

Я закрыла глаза; изображение двух детских ножек, торчащих из-под кустов, наконец стерлось с сетчатки, перестало терзать меня.

– С кем ты разговариваешь, папа?

Смилле было всего четыре, и все же я слышала в ее голосе настороженность. Пока Алекс что-то объяснял ей про старого друга детства, чувство вины снова напомнило о себе. Я ощущала себя виноватой за свою роль в жизни этой девочки, за то, что вторглась в ее мирок. Я видела ее перед собой, ее дерзкое личико, когда мы причалили к острову и Алекс пытался уговорить меня пойти с ними. Видела, как сверкнули ее глаза, когда он с иронией, которую она вряд ли заметила, сказал: «Отдохнуть всей семьей, дорогая». Она хотела владеть своим папой целиком, а не делить его с чужой женщиной.

Я бросила взгляд через плечо и заметила, что юная Грета в черном одеянии исчезла с поляны. Я снова была одна в лесной глуши. На примитивном кладбище животных, в компании топора. На другом конце Смилла, кажется, неохотно согласилась оставить папу в покое, раз уж он отчитался о том, с кем разговаривает. «Папа просто немного поговорит. Ты можешь взять папин планшет на сколько хочешь. Поиграй в ту игру, которая тебе так нравится. Да, ту, где можно одевать девочку в разные наряды».

Наконец я услышала какой-то хлопок, очевидно, это закрылась дверь, и стало тихо. Смилла больше не стояла рядом, слушая разговор, не следила ревниво за своим папой. Я провела пальцами по топору и сделала глубокий вдох.

– Расскажи мне, – сказала я. – Расскажи, что произошло в тот вечер на острове.

И он рассказал. Смилла только-только начала уставать от приключений, когда они набрели на что-то вроде стоянки на другой стороне острова. Рядом была пришвартована лодка, как будто окровавленная. Смилла отказалась туда залезать, так что ему пришлось самому поднять ее и посадить в лодку. Он объяснил, что это такая игра, что они подшутят надо мной, и поэтому она должна сидеть очень тихо, не кричать и не разговаривать. На веслах они уплыли к другому берегу озера.

Я вздрогнула, несмотря на тепло. Увидела перед собой белую шлюпку. Услышала полный ненависти голос Юрмы. «Так, значит, ты не брала кое-что, что принадлежит нам?» Голос меняется, теперь я слышу не Юрму, а юную Грету: «Я думала, Юрма быстро успокоится. И никого не будут наказывать».

– А потом?

– Ну, потом…

Потом они прошли через лес, ориентируясь на шум, идущий от шоссе. И когда добрались до него, оказалось, что им повезло: один из автобусов до города отправлялся всего через четверть часа. Практически нереальная удача! Смилла проспала большую часть пути домой. На станции он заказал такси.

Вот и все, больше нечего было к этому добавить. Дрожащими руками я расправила куртку на поваленном дереве. Дома, они у себя дома. Там они были все это время, с того самого вечера. Пока подо мной разверзалась бездна, грозясь поглотить, Алекс и Смилла были в безопасности. Он обманывал меня все это время. Я медленно качала головой из стороны в сторону. Я знала. Каким-то образом я все это знала. Но между знанием и пониманием лежит целая пропасть.

– Как ты мог так поступить? – слабым голосом спросила я.

Ответ был словно удар кнута.

– Ты все еще не поняла?

Я беззвучно помотала головой. Хотя Алекс не мог меня видеть, он будто бы уловил этот жест.

– Хотел посмотреть, что ты будешь делать. Уедешь ли сразу или будешь ждать и искать.

Мне пришлось снова сесть. Бревно было твердым и шершавым. Я чувствовала, что меня всю трясет. Руки так дрожали, что пришлось изо всех сил прижать телефон к уху, чтобы не уронить его.