Не искушай меня

– Я здесь не для того, чтобы причинить вам вред, – тихо сказал он. Он вдруг стал очень серьезным. – Я просто хочу знать, кто вы.

– Зачем?

– Мне кажется, я встретил вашу родственницу, и хочу понять, прав ли я.

Лизетт побледнела, и ладони ее увлажнились.

– Что такого сделали вам ваши родители, чтобы заставить вас пойти на все эти ухищрения? – тихо спросил он. – Угрожали выдать вас замуж? Урезать ваше содержание?

– Чего вы хотите? – огрызнулась Лизетт.

Саймон приподнял бровь.

– Ко мне это не имеет никакого отношения.

– У меня нет семьи. Все умерли.

Саймон прищелкнул языком:

– Лгать грешно. Хотя, я думаю, эта ложь – самая безобидная из всего, что вы совершили в жизни.

– Вы такой самонадеянный, так безапелляционно судите всех, – запальчиво бросила Лизетт, – словно знаете все на свете. Словно вы выше других людей.

– В настоящий момент у меня такое чувство, словно я вообще ничего не знаю. Я надеюсь, что вы прольете свет на то, что происходит.

Лизетт и выжила во многом благодаря умению правильно судить о людях, и сейчас у нее было ощущение, что Саймон говорит искренне. Разум подсказывал, что он блефует, но сердцем она ему верила.

– Понятия не имею, о чем вы говорите.

– Ваша сестра очень любит вас и глубоко скорбит о том, что вас потеряла. Неужели вам нет до нее дела? Неужели сердце ваше настолько остыло, что вы можете просто взять и вычеркнуть ее из своей жизни одним махом?

– Моя сестра? – Лизетт схватилась за горло.

Комната начала вращаться у нее перед глазами. К горлу подкатил ком, и она вслепую потянулась к тазу на тумбочке.

Саймон не медлил ни секунды. Он оказался рядом с ней в то же мгновение, как стул, на котором он сидел, упал на пол. Он поднес таз к губам Лизетт, и ее вырвало. Ослабевшее тело не вынесло напряжения дня.

Когда спазмы в животе прекратились, она без сил откинулась на подушки. Саймон подошел к двери и запер ее. Еще мгновение, и в дверь постучали, после чего подергали ручку.

– Мадам Маршан? – раздался из-за двери женский голос. – С вами все в порядке?

«Только попробуй сказать ей, что я здесь», – одним взглядом сказал ей Саймон, угрожающе приподняв бровь.

Лизетт судорожно схватила ртом воздух и ответила:

– Я перевернула стул, когда шла к ночному горшку. Вам ни к чему беспокоиться.

– Я принесу ключ и помогу вам, – предложила мадам Фуше.

– Нет! Прошу вас, не надо. Я хочу спать, и все. После долгой паузы из-за двери донеслось:

– Хорошо. Позвоните в колокольчик на столе, если я вам понадоблюсь.

Саймон стоял, прижав ухо к двери. В конце концов, он кивнул и вернулся к Лизетт. Он поставил стул наместо и сел на него как подобает, а не задом наперед. Он терпеливо ждал, пока она начнет говорить.

– Что я должна вам сказать? – спросила Лизетт.

Голова у нее нещадно болела. Перед глазами плясали красные пятна, и лоб покрылся испариной.

– Я пытаюсь понять, в каком родстве вы находитесь с Линетт.

– С Линетт?

По красивому лицу Саймона пробежала тень.

– Вам не знакомо это имя?

Лизетт покачала головой, но в душе ее вспыхнула искра надежды, и от этой надежды у нее так закружилась голова, что она вообще потеряла способность соображать.

– Где ваша семья, Лизетт? Кто они?

– Я не знаю, – прошептала она, чувствуя себя так, словно стоит нагая перед толпой.

– Как вы можете не знать, где ваша семья? Я – бастард, и все равно знаю, что родился в Дублине и что мать моя была портнихой.

Лизетт проглотила вязкую слюну и, потянувшись за влажной тряпкой на тарелке на ночном столике, приложила ее к горящему затылку.

– Я ничего не помню о своей прошлой жизни. Все, что я о себе помню, исчерпывается двумя последними годами моей жизни.

Саймон уставился на нее, не моргая:

– Как такое возможно?

– Хотела бы я знать! – воскликнула Лизетт, сотрясаемая беззвучными рыданиями.

– Проклятие! – Саймон встал и принялся ходить по комнате, совсем как Дежардан. – Два года назад погибла молодая женщина с вашим именем. Ее похоронила семья – родители и сестра-близнец.

– Сестра-близнец?

Неужели, правда? Неужели судьба смилостивилась над ней, наконец, подарив сестру, точь-в-точь похожую на нее? Сестру, в которой она узнает себя?

– Да. – Саймон остановился и сделал глубокий вдох.

Он провел рукой по волосам, оставив их в беспорядке. Он не заметил этого, и ему, похоже, было все равно.

– Как вы получили свое имя?

– Депардье называл меня Лизетт. И мне… мне это имя пришлось по душе. Я решила, что буду Лизетт.

– Депардье?

– Увы, он относится к моим самым ранним воспоминаниям. – Лизетт зябко повела плечами.

Ей опять стало плохо. Ее бы снова вырвало, если бы хоть что-то осталось в желудке.

– А Руссо? Или все же Маршан?

– Дежардан дал мне фамилию Руссо. Сказал, что она мне подходит. Как правило, я называла себя Маршан в качестве дополнительной защиты от Депардье. Он злился из-за того, что потерял меня, и, поскольку, он не мог держать меня при себе постоянно после вмешательства Дежардана, он мог бы прийти ко мне так, от нечего делать, если бы знал, как меня найти.

– Мне вы не сказали, что ваша фамилия – Маршан.