Не искушай меня

– Вы проведёте десять лет, искупая своё преступление, – продолжил он. – Вы будете находиться в Лондоне, где мы станем присматривать за вами. Каждый из вас отработает десять лет в одном из благотворительных учреждений, которые я поддерживаю. Вы не получите никакой платы, кроме комнаты, питания и одежды, необходимой для выполнения ваших обязанностей. Если это учреждение закроется или здание сгорит, как это часто бывает, то вас определят в другое заведение. Вы будете отбывать своё наказание в течение полных десяти лет. Ни днём больше или меньше.

Герцог сурово посмотрел на всех поочерёдно.

– Именно столько вы работали на меня и злоупотребляли моим доверием. Всё вышеуказанное время вы станете выполнять свои обязанности самым лучшим образом. В конце, если вы того заслужите, то получите рекомендательное письмо с моей подписью.

Ещё одна долгая пауза.

– Если условия нашей договорённости будут вами нарушены, я передам вас в руки системы правосудия.

Все трое слуг предпочли не полагаться на снисхождение британской Фемиды и приняли разновидность справедливости от герцога.

Что поставило перед Марчмонтом две до ужаса утомительные задачи. Во-первых, ему было необходимо организовать распределение троицы по соответствующим благотворительным заведениям. Во-вторых, он должен заполнить пять наиболее значимых вакансий в своём доме.

– Месть влечёт за собой ответственность, – сказал он Зое после того, как троих его бывших служащих увели. – Некому надзирать за слугами, некому готовить еду, и, что самое главное, некому меня одевать.

– Я буду тебя одевать, – ответила Зоя.

– Ты отличишь дневной сюртук от вечернего?

– Нет.

– Тебе известно, должен ли дневной жилет быть простым или вышитым?

– Нет.

– Ты представляешь, где искать мои чулки?

– Нет.

– Иди сюда, – сказал он. Зоя подошла, и он заключил её в объятия, опустив свой подбородок ей на макушку. – Ты самая глупенькая из всех герцогинь.

– Я знаю, где ты держишь своё мужское достоинство, – проговорила она, уткнувшись в его сюртук.

– Это тебе не нужно знать, пока я сам знаю, – ответил её муж.

– Тогда найди его, – сказала Зоя, – и пойдём в кровать. Давай займёмся любовью и разберёмся со всем позднее, когда мы будем счастливее и спокойнее.

– Займёмся любовью? – повторил он. – Ты хочешь заниматься любовью сейчас, в то время как весь дом разваливается на глазах?

– С домом всё в порядке, – сказала она. – Нам всего лишь требуется прислуга. Но ты был сегодня столь храбрым, и умным, и сведущим, и таким по-герцогски пугающим, что я сгораю от вожделения. Если не хочешь подниматься наверх, в постель, тогда сбрось эти бумаги и книги на пол и изнасилуй меня на прямо этом столе.

Во всём мире нет другой женщины, такой как она, подумал Люсьен.

– Очень хорошо, если это доставит удовольствие вашей светлости, – сказал он.

– Думаю, что доставит.

Он смахнул всё со стола.

– Возможно, тебе следует закрыть дверь на замок, – сказала Зоя.

– Если кто-то осмелится нас прервать, я отрублю им головы, – ответил он.

– Меня возбуждает, когда ты такой властный, – проговорила она.

Марчмонт подхватил её на руки, швырнул на стол и расстегнул свои брюки.

Позже

Зоя произвела в повара помощника повара и поставила Джарвис, как занимающую самую высокую должность, во главе женской части штата. Переговорив со служащими-мужчинами, Марчмонт решил не повышать в чине младшего дворецкого, чьим самым большим умением, кажется, было подобострастие, но сделать Томаса, как наиболее опытного из лакеев, своим дворецким и камердинером.

Всё это было только временно.

Другие дома могли обойтись комбинацией дворецкий-камердинер или домоправительница-личная горничная хозяйки. Другие дома не имели носильщиков, младших дворецких и помощников эконома. Герцог и герцогиня Марчмонт не могли «обходиться». У них было всё и более того. Их патриотический долг заключался в том, что их ожидали десятки слуг, неважно нуждались ли они в них или нет, и служащие были равно осведомлены об этом, как и их господа.

Тем не менее, персонал справлялся блестяще в сложившихся обстоятельствах, и Зоя с Марчмонтом смогли поехать, как планировалось, в театр, а после этого на бал в Харгейт-Хаус, где Зоя танцевала с графом Харгейтом, тремя из пяти его сыновей и большинством друзей Марчмонта. Герцог с герцогиней знали, что скоро разнесутся слухи относительно внезапного исчезновения их слуг самого высшего ранга, но это было делом завтрашнего и последующих дней. В эту ночь все говорили лишь о том, какую красивую пару являли собой Марчмонты и каким дружелюбным и остроумным был герцог – намного остроумнее и в гораздо лучшем расположении духа, чем он был когда-либо.

Счастливая пара возвратилась домой в половину третьего утра.

Они не заметили притаившуюся фигуру, прячущуюся в темноте на площади.

Среда, 6 мая

Как говорили остряки, апрельские ливни пришли в мае в результате, по мнению некоторых, ошибочного перехода несколько поколений назад от юлианского к грегорианскому календарю.