Не испытывай мое терпение (СИ)

— Садись в машину, мы возвращаемся домой, — спокойно произношу. Кидаю Игорю ключи, а сам иду на пассажирское сидение.

Не могу передать словами, как неприятно видеть в глазах любимой девушки такую неприкрытую неприязнь и страх.

Будто сердце внутри тисками сжали. И объяснять ничего не хочется. Мои действия были полностью оправданны. Так бы поступил любой боец. Я еще смог вовремя остановиться и не добить ублюдка, когда тот потерял сознание. Я сам остановился, никто меня не держал. Но для Яси я теперь убийца.

Блин, это работа! Такая работа — и ее тоже кто-то должен делать! Это изнанка, которую никогда не видят гражданские. Там, в боевых условиях, все по-другому. Сознание работает по-другому. Инстинкты управляют, а не разум. Нужно спасти заложников, прикрыть спины товарищей, почувствовать, откуда исходит опасность…

— Что случилось? — тихо интересуется Лея у Яси.

Я лежу с закрытыми глазами и жду, что она ответит.

— Все нормально, — шепчет Колибри.

Нормально?!

Колибри будто увидела во мне зверя, отшатнулась. Настоящего Дикого, который не боится бегать под пулями. Который готов умереть, но не готов терять товарищей.

Она и так меня не принимает, осторожничает, а тут такой сюрприз. Что угодно, только не страх в глазах любимой женщины!

Алексей даже не представляет, что я с ним сделаю, когда найду. А потом я эту мразь отдам Кобе!

Он мне расскажет, откуда у него эта запись. Хотя и так понятно, откуда оперативная съемка могла появиться у этого слизняка. Дурова, конечно, и под пытками не признается, что посмела засветить лица бойцов. Там ведь не только я на записи.

Лея не задает больше вопросов, она не интересуется, почему мы не стали покупать кольца. Лея отличается от обычных женщин. Чувствует ситуацию и не ведет себя, как тупая баба.

Мы возвращаемся в особняк брата. Все время поездки в машине стояла напряженная тишина. Надо поговорить с Ясей, объясниться, но она не станет слушать. Люди любят думать о других плохо, а тут еще и повод дали. Изнанка нашей работы выглядит не так, как ее рисуют в художественном кино. Там действия главного героя всегда оправданны и вызывают уважение.

Яся с Леей забирают пакеты. Невестка сжимает мою ладонь, прежде чем уйти, своеобразная поддержка. Супруга в мою сторону не смотрит. Надо рассказать все Самиру и попросить у него пробить адрес этого ушлепка по номеру телефона. Из-под земли достану и обратно туда закопаю!

— Петр, где Самир? — спрашивает Лея. Я бы тоже хотел это знать, кабинет брата закрыт.

— В управление вызвали, как только вы уехали.

— Что-то случилось? — спросил я товарища.

— Не знаю, Самир ничего не сказал.

Лея бросила на меня взгляд, прежде чем подняться к себе. Вижу, что переживает, но не лезет.

Не знаю, куда себя деть. Надо с Ясей поговорить, но меня тормозит ее реакция. Выбраться живым из окружения — и то легче, чем объясниться с любимой женщиной. Но это нужно сделать, чтобы в ее голову не пришла идея о побеге.

Поднимаюсь в комнату. Буду действовать по обстоятельствам. Увижу, что не готова к разговору, приму душ и лягу спать. Поговорим, когда Колибри готова будет выслушать.

Открываю дверь спальни…

Теперь хрен усну!

Яся стоит перед зеркалом в одном нижем белье…

— Ой, — вскрикивает Яся и бежит от зеркала к кровати, где лежит тонкий кружевной халат.

На языке вертится отборный мат. Я ведь не благородный олень, не отворачиваюсь, бессовестно пялюсь. Делаю в своей одуревшей голове зарисовки. Грудь полная двоечка, гладкие длинные ноги, узкая ступня с аккуратными пальчиками. Плоский живот, тонкая талия. Ягодицы… упругие, округлые. Хочу за них подержаться. Сжать обеими руками половинки!

Кое-что я уже видел, но это было до командировки, и я изголодался.

Меня не просто тряхнуло, мне башню сорвало. Все тело напряглось. Ширинка сейчас по швам разойдется.

Сжимаю до побелевших костяшек пальцев ручку двери. Будто приковал себя к ней, если отпущу, то Яся окажется подо мной. Этот халат все равно ничего не скрывает, только дразнит.

— Извини, я думала вы с Самиром в кабинете, и ты еще нескоро поднимешься.

Отводит взгляд. Я вижу, что Колибри от смущения вся пылает. А меня это еще больше заводит. Чистая. Неопытная. Нетронутая. Моя…

Яся сжимает на груди полы халата, чтобы они не расходились. А меня торкает так, что словами не передать. Даже не знаю, радоваться мне такому подарку судьбы или биться головой о дверь. Все равно попробовать нельзя.

По-хорошему бы уйти, пока не сорвался, но меня словно гвоздями-двухсоткой приколотили к полу. Продолжаю пялиться на Колибри, она нервничает, ведь я до сих пор молчу.

Прикрываю глаза, считаю до трех, потому что понимаю, да хоть до ста буду считать, это ничего не изменит.

— Он уехал, — голос звучит низко, будто я заболел.

— Так и будешь в дверях стоять? — она явно не понимает, что так для нее безопаснее. — Я сейчас оденусь, — хватает вещи из шкафа и скрывается в прилегающей к спальне ванной комнате. А я смотрю сквозь кружево халата на тонкую полоску трусов…