Не истинная. Нейтрал

Одна ночь не изменила наших отношений. Почему-то у меня складывается впечатление, что если спрошу — ответит. Правда, я чувствую, что обратной дороги для меня уже не будет. Ноиль просто так не отпустит. По нашему общению я поняла, что о таком мужчине надо знать либо всё, либо ничего. Середины в этом случае не существует, а если знать всё, то и уйти уже не сможешь. Ну… или только на тот свет.

С яйцом обстоят дела иначе, оно всё ещё не желает вылупляться. Феникс только ехидничает и говорит: «Не время». Но когда это время наступит?

Пару раз даже разговаривала с яйцом, мол: «Миленький, выбирайся давай из своей скорлупки. Абонемент не вечен».

Было дело, торговалась с предметом роскоши, укладывала его рядом на подушке. Утрамбовывала так, чтобы не разбить, получалось как бы вместе, но не совсем. Даже угрожала один раз. Каюсь. Разобью к чертям, и будешь знать! Но нет. Ноль эмоций, яйцо оставалось безучастным к стенаниям хозяйки.

В общем, плюнула и положила на полочке, не хочет — как хочет.

Почти дойдя до своих мест существования, я остановилась от удивления.

Мы стояли друг напротив друга. Я смотрела на него, а его глаза устремлены в пол. Его эмоции были скрыты от меня, сейчас как аленький цветочек, колышущийся на ветру. Только дунь — развеется, ага.

— Какое чудо-дивное! Ты решил осчастливить своим ликом маленькую меня?

— Я пришёл помочь хозяйке, — ответил он, слегка поклонившись.

— Вот как? Ну что же, пойдём.

Я прошла мимо него, даже не взглянув. Он выпрямился, только когда я открыла дверь и вошла внутрь помещения. Подошла к креслу и присела на своё любимое место. Я не торопилась, а он всё смотрел в пол, как нашкодивший мальчишка.

После продолжительного молчания он наконец-то перестал рассматривать ковёр, похоже, уже пересчитав все его завитки. Он посмотрел на меня своими алыми глазами и спросил хрипловатым голосом:

— Хозяйка, я в чём-то провинился?

— И с чего ты так решил?

— Вы… — начал он и замолчал на полуслове, а его глаза помутнели. — Вы мне отказали…

— И в чём же?

— В роли любовника, — ответил он и отвёл взгляд. — По закону… я должен был ожидать ваше решение в отношении меня. Но вы так и не изъявили желания дать свой ответ.

— О, вот оно как… А актерское мастерство у тебя с молоком матери передалось или это приобретенный навык? — наивно поинтересовалась я. Терпение заканчивалось, но еще кое-что осталось. — И когда же это произошло?

— В ночь, что вы оставили меня при себе…

— Ммм, как занимательно. А ждал ты столько времени… — намекнула я, благословляя его продолжать.

— Я не должен был приходить более…

— А пришёл ты тогда почему? — рассматривая более интересную картину на стене, с неким безразличием задала я вопрос.

— Я ведь целиком и полностью ваш, — потупился он.

— Издеваешься? — усмехнулась я, оторвавшись от важных рассматриваний и перевела взгляд на мужчину.

— Ни в коем разе. Как бы я осмелился? — оскалился он, а я прищурилась.

— Чиканулся в край? — рявкнула я и подскочила с места. — Ты чё, отвара какого напился или галюны примерещились? Ты что несешь, как помело, не фильтруя? Еще в жёны сейчас заставь взять! Обесчестила бедняжку. Ага!

Я распалялась все больше, а мужчина лишь опустил глаза и тяжко вздохнул.

— Нет, хозяйка… — потупил взор мужчина, вставляя между моими стенаниями.

Фу-у-ух, вдох-выдох. То-то он как на казнь шел, только вот неизвестно, чью именно.

— Говори чётко, ясно и по порядку! Перестань мямлить, аки недотрога. Объясняйте нормально, древнейший, — язвительно пропела я и снова вздохнула, присев в кресло и скрестив руки на груди. Не, такую информацию только сидя трамбуем и никак иначе.

— При посещении рабов выделяются отдельные комнаты… где происходят все действия, — безэмоционально начал он.

Пока мужчина говорил, я думала, что мои брови больше никогда не будут прежними.

— …но в личных покоях по закону могут находиться только официальные любовники…

Очешуеть! Собственно, как и моя челюсть, которая с каждым его словом опускалась всё ниже, тоже возврату не подлежит.

— …или супруги…

Это что же получается, он знал об этом и всё равно…

— …Иначе это считается бесчестием для благородного, и вплоть до смертной казни раба, — ласково закончил мужчина.

Я молчала, пребывая в замешательстве. Это полный глубокий нокаут. Мои брови были всё ещё на взлете, намудрил этот старый пердун и даже не поморщился. Покорный, конечно. Десять раз, аж до умиления.

— Иллара и Роиля тоже необходимо теперь повысить в звании? — задала я резонный вопрос, не сдержав смеха.

Меня напрягали те комнаты, которые предназначались для рабов. Я до сих пор помню, что там было. Мне было отвратительно даже смотреть в ту сторону, не говоря уже о том, чтобы их посещать! Об организации других помещений я даже не подумала, а этот — этот даже не потрудился о таких тонкостях рассказать, анаконда чертова, сожрет и не подавится! Облегчила себе жизнь, называется…

— Нет, — резко сказал Ноиль, сверкнув покрасневшими глазами.

— Почему же? — наивно спросила я. — Я тоже принимала их в личных комнатах.