Не истинная. Нейтрал

— Я знаю, где некоторые рабы жили раньше. Могу я попросить о помощи в создании портала и размещении их по выбранному пути?

— Хорошо. А что насчёт тех, кто в подвале?

Я вздохнула. Взгляд мужчины говорил: «Попробуй, удиви папеньку своего, всё равно поступлю по-своему». Если вы уже всё решили, какой смысл вот этого вот всего?

— Тоже отпустить. Только в неблагоприятной среде. Я хочу снять с них печати рабства и сразу же отправить на другой континент. В этом хочу тоже попросить помощи, я пока не могу строить порталы. В свою очередь, вы можете выбрать континент сами, — ответила я, глядя прямо на Кристиана.

Я не сомневалась, какой континент он выберет для их перемещения, но в этом плане мне всё равно. На гиблых землях есть возможность выжить, хотя это и сложно. Но ведь такая вероятность есть…

Немного помедлив и обдумав мои слова, он ответил:

— Да будет так. Раз ты того желаешь, я тебе помогу.

— Благодарю, — ответила я, а руки снова начали подрагивать. — Я бы хотела поговорить ещё об одном деле. Только прошу в процессе рассказа не перебивать и выслушать до конца, — попросила я.

Перебивать… Точно правильное слово для такой ситуации. Как бы в процессе бластер какой не прилетел.

Волнение не желало отступать, и мандраж лишь усиливался. Всегда сложно говорить правду, даже если ты ни в чём не виноват. Стоит лишь начать, но сделать это трудно. Сразу появляются вопросы в виде: «А может не надо?». Но нет, надо. Необходимо лишь решиться сказать первое слово…

— Хорошо, я тебя внимательно слушаю, — проговорил мужчина, наклонив голову набок и скрестив руки на груди. Заинтересовался, зря, конечно, ну да ладно.

— Хотела бы для начала спросить. Брешь, которая была у меня ранее, по сей день осталась? — спросила я мужчину.

Кристиан пристально на меня посмотрел, направляя магию тьмы в глаза. После недолгого исследования он вынес вердикт:

— Нет. Сейчас её больше нет.

Фуух. Ладно. Теперь мои подозрения полностью испарились. Он удивленно покосился на тетрадь. Я достала из нижней юбки свою ношу в виде дневника и положила его на стол перед мужчиной. Он с удивлением покосился на вещь.

— Вы хотели знать правду, и я готова с ней поделиться. Думаю, вы уже поняли, что я не совсем ваша дочь. Точнее, в этом теле продолжает течь кровь вашей семьи, но её душа ушла… — начала я свой долгий монолог.

Мне было сложно говорить, но я продолжала, не прерываясь ни на миг.

— Пять с половиной месяцев назад я проснулась в этом мире, не зная и не понимая ничего. В какой-то момент я нашла дневник девушки и попыталась его расшифровать. Я думала, что там может быть тайна моего попадания сюда. Возможно, появится возможность вернуться, как и настоящей хозяйке тела?

Потом я перешла к рассказу о том, как меня держали в клетке. Когда мне вливали какую-то жидкость, мне открылись воспоминания Агелии. Потоки смешались, и моя брешь в голове начала исчезать. Она стала пусковым крючком для воспоминаний.

Я рассказала, как девушка надеялась, что всё наладится и будет как прежде. Как её сводили с ума долго, дотошно и тщательно. Как Агелия провела ритуал «сопряжения душ», призвав меня из другого мира, при последних разумных крупицах сознания. Как она впала в отчаяние, поняв, что ритуал не сработал, и море вины за свои действия. Она хотела сделать как лучше, но случилось как всегда…

Да, Агелия о многом сожалела, но, что странно, никого не винила. Я рассказала всё, что знаю, также постаралась в подробностях поведать об эмоциях, которые испытывала Агелия. Об этом отдельно попросил Кристиан, перебив меня лишь однажды.

Я рассказывала до хрипоты и сиплости в голосе, не прерывая свой монолог. Вновь вспоминая каждый момент жизни девушки, стараясь передать каждую мысль и роковые моменты. Для меня тоже это было адом. Снова погружаясь в ту пучину, я понимала, что психологически восстанавливаться мне предстоит ещё очень долго. Мне повезло, что Амелия не успела до конца завершить своё лечение, иначе было бы гораздо сложнее.

На мужчину в свою очередь я старалась не смотреть. Мне казалось это неправильным и неестественным. Кристиан суров не только к остальным, но в первую очередь к себе. Я не хотела видеть его уязвимость, мне показалось это кощунством.

В какой-то момент он просто повернул голову в сторону окна. Смотрел на пасмурное небо и слушал меня, не перебивая. Он никогда не позволял себе показывать слабость. Всегда сильный и самый лучший. Никаких промахов и никаких ошибок. Всегда старался решить все проблемы в одиночку и не хотел впутывать семью, стараясь оградить от всего.

Когда я рассказала всё, я наконец умолкла и дала себе немного передышки. Мне также тяжело, только ему сейчас в разы сложнее. Но после окончания моего монолога говорить что-то ещё мне казалось лишним. Ни о каких словах утешения речи не шло. У меня не было детей в своём мире, но я не могла просто сказать: «Всё будет хорошо».

Нет, не будет…