(не) избранная для султана (СИ)

— Не обращай внимания, — её плеча коснулась Наката, финийка. — Джинны делятся на четыре вида по количеству стихий. Ифриты это огонь, они самые могущественные. Мариды – вода. Есть ещё силаты и гули… Просто в нашу группу скинули всех неумелых наложниц в магии.

— Может, хватит читать лекцию о джиннах? — возмутилась нимфа с лисой. — И мы наконец-то обсудим наш танец?

Наката полоснула ту взглядом и предложила:

— Давайте сосредоточимся на огне. — Финийка выставила руку, проявляя своего помощника, красную лягушку. — Пламя будет танцевать вокруг нас. Мы с Зубастиком могли бы это организовать.

— Зубастиком? Что за идиотская кличка для земноводного? — закатила глаза девушка с магическим котом.

— У тебя забыла спросить, нимфа, — фыркнула Наката. — Как. Я. Буду. Называть. Своего. Помощника.

— Ца дейца узур. Узурз вух, — перебила всех Саюн, киланская принцесса, и показала двумя руками вверх, словно что-то мечтала взорвать.

Аня хмыкнула, прочитав недоумение на лицах наложниц, уже давно поняла, что только она понимает принцессу.

— Что она сказала?

— Кто понимает? — галдели наложницы.

— Она предложила создать вихрь из цветов, который будет вращаться вокруг нас, — ответила Аня.

— А может, воду? Капельки будут кружить в такт музыке, — вмешалась наложница с котом, мечтательно закатив глаза.

— А что, если это будет всё вместе?

— Да.

— Нет.

— Ерунда, ерунда, – обсуждали наложницы.

Девушки делились своими идеями и предложениями. Стараясь подобрать эффектные комбинации, которые помогли бы передать их энергию в танце. Наложницы активно обсуждали, пробовали различные варианты и экспериментировали с движениями. Они перекрикивали друг друга, пытаясь перетянуть одеяло на себя. Но вскоре первые намётки танца появились. Ане надоел гомон, и она незаметно отошла в сторону, села на траву и подпёрла голову руками. Раздумывая, что её единственный шанс выкрутится — создать какой-то механический заменитель, ибо проклятая магия не хотела работать в её руках.

Аня снова выставила ладонь, мысленно призывая хамелеона.

Ничего.

«А может, есть какое-то заклинание, которое контролирует помощника? Абракадабра? Хм. Глупо. А, была не была…».

— Сим-Салабим, — прошептала Аня, выставив руку, потом ею помахала. — Абракадабра.

Ничего. Даже полупрозрачный хамелеон не появился. — Ахалай-махалай? — Она спросила шёпотом, а потом выставила две руки, перебирая пальцами, и пробормотала: — Я великая колдунья Анна, повелеваю тобой, хамелеон моей души, — шевелила руками. — У-у-у, появись…

— Что ты делаешь? — вмешалась, улыбаясь Наката, и Аня встрепенулась от неожиданности. Она не предполагала, что наложница так тихо подкрадётся. — Что это за странные движения пятернёй? — финийка ей продемонстрировала, а девушка покраснела, словно её поймали на воровстве или того хуже.

— Это магия, — важно ответила Аня и ещё больше покраснела. — «Взрослый человек, а занимаюсь чёрт пойми чем».

Ане повезло и появился управитель театра, отвлекая финийку.

— Мои нимфы, — позвал Заир, и все девушки стянулись в центр пространства. — Как ваши дела?

Наложницы наперебой загомонили, пытаясь и рассказать, и продемонстрировать намётки своего танца.

— Стоп. Стоп, — выставил он руку, а потом важно ей махнул. — Будем считать это занятие вам засчитано. Продолжим завтра. — Он улыбнулся.

Нимфы были ещё далеки от идеального танца, но каждая группа выражала свою индивидуальность и уникальность, что Заиру очень нравилось.

Глава 28

Мехтаб и сама не заметила, как начала привыкать к этому миру. День сменялся днём, и она принимала правила: знакомилась с людьми, научилась готовить местную еду, встретилась с родителями Ани. Особенно ей понравился отец: добрый мужчина с усталым взглядом и такой же улыбкой. Он позвал её в мастерскую, под которую в доме выделили комнату, и показал настольные часы ручной работы, и у Мехтаб перехватило дух.

— Они прекрасны, — ахнула девушка, рассматривая ажурную основу, словно не из металла она была вылита, а служила переплетением тонких стволов, создающих собой гармоничный ансамбль. Наверху в кроне сидели две маленькие птички с открытыми клювами, и казалось, по комнате разносится их пение.

— Ты другая, — не отводил отец взгляда, и Мехтаб замерла, боясь признаться. — Как только вошла, будто почувствовал: что-то изменилось в тебе.

— Не знаю, — пожала плечами, касаясь металлических птиц, не желая продолжать беседу. Мерно тикали часы. Кто знает, сколько ей осталось быть в этом теле, в этой семье, со Стасом, который за последние три недели стал настолько близким, что, казалось, не существовало того времени, что они не были рядом.

— Когда придёт время, ты расскажешь мне, договорились? — попросил отец.

Его глаза смотрели спокойно и понимающе, но Мехтаб боялась доверить такое человеку, которого видела впервые. Пусть он отец Ани, только кто знает, как он поступит, услышь такое признание от собственной дочери.

— Как твоё здоровье? — Мехтаб рассматривала стены с полками, уставленные многочисленными часами, и, казалось, нет места, где бы ни стояли приборы времени.

— В силу возраста. Как работа?