(РГАВМФ. Ф. 432. Оп. 2. Д. 1845)
То, что Бруно Садовинский любил флотскую форму, следил за ней и гордился ею, видно и из его выпускной фотографии. Молодые сияющие лица будущих офицеров Российского Императорского флота смотрят с этой фотографии, сделанной накануне их производства в офицеры, в июне 1915 года.
Широкоплечий, с идеальным пробором, щегольскими усиками, в прекрасно подогнанной фланельке, с тельняшкой, виднеющейся именно на три полоски в вырезе на груди (кстати, это было шиком и спустя 55 лет в мои курсантские годы) Бруно Садовинский рядом со своими друзьями.
Но вернемся к приказу об отмене погон Временным правительством. Новый командующий флотом Балтийского моря вице-адмирал Максимов, на просьбу делегатов от офицеров разъяснить свою позицию по этому вопросу, сорвал с себя адмиральские погоны и объявил, что он издает приказ о немедленном снятии погон и введении нарукавных нашивок. После этого было получено распоряжение комфлота:
«
За этим последовал приказ: «
(РГАВМФ. Ф. 479. Оп. 2. Д. 1254)
В последующие дни в Гельсингфорсе было много случаев, когда толпы солдат и матросов нападали на офицеров, не снявших погоны. Многие флотские офицеры прятали свои золотые погоны. Мало кто верил, что их сняли навсегда. Может быть, еще вернется этот воинский символ на офицерские плечи, и погоны еще понадобятся.
Пройдет немного времени, и в годы Гражданской войны во всех белых флотилиях золотые офицерские погоны будут введены вновь. Этому придавалось большое значение, не только как символу преемственности русской государственности, а значит и законности существования части, соединения Белого движения, но и как самому яркому признаку возрождения одного из главных символов офицерской чести, поруганных революцией.
В трудные годы Великой Отечественной войны, в 1943 году, народный комиссар обороны И. В. Сталин своим приказом ввел золотые погоны офицерам Красной армии и Рабочее-крестьянского Красного флота. Не случайно внешний вид погон так близко повторял погоны Российской армии и Российского Императорского флота. Через 23 года в СССР на плечи офицеров вновь вернулся тот символ, который большевиками отрицался как символ царской России, — а на деле был символом государственности — символом той России, за которую воевал и погиб офицер русского флота лейтенант Б.-С. А. Садовинский.
В конце апреля у мичмана Садовинского состоялся разговор с командиром, старшим лейтенантом А. И. Баласом.
— Кажется, в Финляндии не все благополучно, — говорил Балас. — Финский сенат разглагольствует о самостоятельности. Мало им, что в марте были восстановлены привилегии, утраченные Финляндией после революции 1905 года, был назначен новый генерал-губернатор и созван их сейм.
— Вы знаете, Бруно, — продолжал Александр Иванович, — что финнов в русской армии очень мало. Обязанность проливать кровь за Россию большинству военнообязанных финнов заменили денежной воинской повинностью. В Финляндии в последнее время нарастают антироссийские настроения, и местные вожди Социал-демократической партии Финляндии, все эти господа: Вийки, Токойи и Гюллинги — всеми силами способствуют этому и, кроме того, всячески поддерживают прогерманские настроения.