Не каждой бочке нужна затычка

Люди получают идею справедливости тогда же, когда овладевают языком и начинают использовать его для познания мира. Тогда, когда на определённое поведение ребенка есть определённый ответ родителя. нарушение должного поведения – отсутствие заботы, ожидаемого отклика со стороны родителя на привычное желание ребенка воспринимается им как несправедливость. можно думать, что сначала имеет место поведение ребенка, затем следует родительская реакция. например, ответом на плач ребенка является кормление. Это одновременно и биологический, и исторический фундамент справедливости, когда человек заявляет о том, что хочет, а член семьи делает то, что должен. Дети получают не просто опыт положительных или отрицательных реакций на свои потребности – такой опыт есть и у животных. вместе с языком дети получают культурный продукт – идею должного, соответствующего отклика родителя.

Затем ситуация в семье усложняется, долженствование появляется и к ребенку: родители хотят от него определённого поведения, а ребенок должен отвечать на эти желания родителей столь же определённым образом. Ведь родители «не с луны свалились»; они сами были детьми, являются носителями представления о должном, о том, какое поведение ребенка соответствует заботе о нём. И это требование к ребенку переживается как справедливое.

В древних культурах желания и долженствования в семье были унифицированы с долженствованиями в племени. В таком сообществе, относительно небольшой группе людей, имеющих возможность непосредственного общения друг с другом, было выработано, сложилось общественное согласие. Другое племя, которое не имеет идентичного перечня представлений о должном – чужое. Чужаки потенциально опасны, так как нельзя спрогнозировать, будет ли их реакция соответствовать собственным представлениям о должном поведении. Другими словами, от них можно ожидать «игры не по правилам», т.е. несправедливости. Как следствие, представление о справедливости, подразумевающее учет интересов соплеменников не распространяется на чужаков, представителей другого племени, исчезает обязанность считаться с их желаниями. Отсюда позволение себе не поступать с чужими на основании собственных представлений о справедливости. Или, иначе, установление нового соответствия: «будет справедливо, если на неминуемое ущемление моих интересов со стороны другого я, со своей стороны отвечу ущемлением его интересов». Поскольку предполагается неизбежность возникновения подобной ситуации, постольку не имеет значения, «кто первый начал». У человека появляются основания действовать «на опережение». Все равно справедливо, что агрессии в разных формах (нападение, пренебрежение, игнорирование и т.д.) будет соответствовать агрессия.

Со временем общественное устройство усложнилось. Возникли большие объединения племен, государства, для функционирования которых необходимы специализированные общественные институты. Институт королевской власти, суда и т.п. Тогда и появляется понятие «социальная справедливость», отражающее стремление создать представление о должном реагировании этих институтов на желания и поведение отдельного человека. Понятиесоциальной справедливости, призванное обозначать новое, отличающееся явление не получило своего отдельного языкового обозначения и представляет собойконструкцию, отсылающую к составным частям. При этом создалась ошибочная (но не случайная!) ассоциация тождественности понятий «справедливость» и «социальная справедливость». в действительности же, сходство порождается только существованием определенных представлений о должном и ожиданием соответствия со стороны носителя этих представлений. Различие же принципиально и заключается в том, что эмоции (от пассивной – обиды, до активной – гнева) первично можно обратить только на себя. Обращение этих эмоций на представителей организаций, через которые действуют социальные институты – на исполнителей или руководителей как раз и есть следствие отождествления, стремления к «очеловечиванию» социальных институтов. Именно такое совпадение эмоций приводит к тому, что люди используют аналогичные взгляды на межличностные отношения с конкретными людьми и с организациями, когда определяют их как справедливые или несправедливые.

В современном мире в большинстве случаев люди не живут изолированно в небольших сообществах, внутри которых возможно согласие в представлениях о должном взаимодействии.

Поэтому совместное сосуществование людей с изначально разными представлениями о должном, неизбежно ведет к переживанию этими людьми несправедливости. Это констатация. ситуаций, переживаемых как несправедливые, у современников значительно больше, чем у людей, живших небольшими, относительно изолированными группами.

Для такого роста персональной «несправедливости» существуют разные предпосылки: