Не хочу быть невестой!

Илотилас не обратила внимания на стражников, которые, увидев нее, вытянули в изумлении лица, однако безропотно открыли кованые черные ворота, ведущие на территорию их фамильного особняка. Это было трехэтажное светлое здание, если не считать чердачных помещений, скрывающихся за покатой крышей с багряной черепицей. Бежевый камень, белоснежные рамы на окнах и бордовая парадная дверь с золотым набалдашником в виде головы льва для оповещения хозяев о приходе гостей. Толкнув створку красного дерева, Тили, жестом приказав дворецкому уйти, направилась прямиком в кабинет матери. В этот час она может либо быть в Совете, либо дома. Если дома, значит, она работает. Сон для Глеарры был второстепенным. Главное – закончить дела насущные. Значит, придется побеспокоить ее. Проходя по длинному коридору, упирающемуся в винтовую лестницу, вырезанную из дуба, под которой располагалась библиотека и уютный маленький столик, Тили уверенно схватилась за перила и ступила на первую ступеньку. Шаг за шагом. Выше и выше. И не стоит думать о лихорадочно бьющимся сердце. Не стоит позволять страху и сомнениям заполнять свои мысли. Мама должна выслушать ее. Понять. Помочь. Ведь она тоже женщина. Второй этаж. И снова коридор, по обеим сторонам которого располагаются безликие двери. Кабинеты. Спальни. Гостиные. Дойдя до третьей по счету двери, Тили, собравшись с духом, подняла руку, чтобы постучаться, как дверь сама распахнулась. За столом сидела Глеарра, испытующе глядя на дочь. - Доброй ночи, Тили. Переступив порог, Илотилас, шмыгнув носом, прикрыла за собой дверь. - Доброй ночи, мама. Увидев, в каком состоянии оказалась ее девочка, Глеарра вскочила с места, подлетев к Тили. - Солнышко мое, что случилось? Почему ты плачешь? Кто тебя обидел? – демоница начала оглаживать ее лицо, стирая следы размазанной туши. - Мой… жених. Он приехал в Академию. Глеарра замерла. - Лорд Персиваль?.. - Мама! Вы с папой не можете отдать меня ему! Только не ему! Глеарра отстранилась, отходя к стеллажу, откуда достала полотенце и графин. Налив прямо на ткань немного жидкости, она снова подошла к дочери, аккуратно начав оттирать остатки макияжа. - Тили, рано или поздно ваше знакомство должно было состояться. Лорд Айнелиас – лучший кандидат для тебя. У него есть титул, благородные манеры, связи при дворе, состояние и древняя фамилия. Вывернувшись из ласковых рук, Илотилас замотала головой.

- Мама, ты не понимаешь! Это именно о нем же рассказывал отец! Именно Персиваль Айнелиас является самым… - Приличным. Скрупулезным. Джентльменом с отточенным поведением. Тем, от которого нельзя ожидать выкрутасов подобных тому, что вытворяешь ты. - Мама! - Илотилас, мы поднимали эту тему. И говорили, что сами укажем на того, за которого тебе следует выйти. - Но… - Тили, ты устала. И перенервничала. Иди прими ванну и передохни, поговорим чуть позже, когда твой характер чуть поумерит пыл. Тили стиснула зубы. Каждый раз одно и то же! Да, пусть в словах Глеарры был толк, Илотилас была подобно вулкану, быстро воспалялась, но, стоило лишь пройти времени, начинала утихать. И тогда до нее можно было достучаться. В первые же минуты говорить что-либо, значило то же, что идти против стихии. Бесполезно. - Я зайду к тебе, – Глеарра приподняла уголки губ в ободряющем жесте. – И мы поговорим спокойно. Договорились? Стиснув кулаки, Тили резко развернулась на пятках и покинула кабинет родительницы. Сейчас ей нужно было, чтобы ее выслушали. Поняли. Посочувствовали. А вовсе не выставляли за дверь. Новые слезы выступили на глазах, и девушка со злостью вытерла глаза, до боли закусывая губу. Что делать? Куда идти?

* * *

Глеарра проводила дочь взглядом. Ее сердце обливалось кровью от того, что приходилось быть столь черствой. Отталкивать ее, самую родную и любимую, когда дочери так необходима была помощь. Но так нужно. Прикрыв глаза, демоница отошла к высокому окну, отодвинув тяжелые портьеры насыщенного гранатового цвета, в тон к обивке ее мебельного гарнитура. Она стояла здесь также примерно год назад. И именно здесь они с мужем решили, что будет с Тили. И как они поступят, если она снова совершит глупость.

* * *