Не хочу на физкультуру!

В сорок лет дядя Вова выглядел на все сто. Не подумайте хорошего, не на сто процентов, а на сто лет. Одрях, пожелтел как лимонная корка. В одних только мутных глазницах проглядывал живой огонёк. Николай Сергеевич и сам любил выпить, а в компании с завхозом водка казалась слаще. В каптёрке они могли сидеть до ночи, пока все пунические войны обсудят, уже и домой пора. А потом дядя Вова провинился по-крупному. Погибли дети. Суд, колония и смерть вдали от дома. Печень не выдержала тюремной жизни, лопнула, или вены пищевода лопнули, историк не совсем понял. Кровь лилась из горла рекой, заливая лицо и нары. Помянуть бы друга-собутыльника, да Николай Сергеевич не пьёт давно. С тех пор как отрезало, не тянет к зелёному змию и всё.

* * *

Что может быть лучше, чем проснуться в своей кровати? Лучше может быть только – проснуться, открыть глаза, а на тебя смотрит улыбающаяся мама. Даша тоже заулыбалась. Мама наклонилась и обняла дочку. Глаза наполнились слезами.

– Дашулик, родной мой, как же ты нас напугала.

– Мам, я сама испугалась. Там были такие страшные тёти. Они сначала меня ненавидели, а потом подобрели и угощали малиновым вареньем.

– Какие тёти? Ты ничего про них не рассказывала в полиции.

– А что, нужно было? Меня спросили, кто забрал из магазина, где жила, что рядом, а про тёть никто не спрашивал, – Даша удивлённо подняла брови.

– Нужно рассказать обязательно. Один "добрый" волшебник чего стоит, а ещё и тёти были, оказывается.

– Ты сама сказала отвечать на вопросы, я и отвечала.

– Ладно, разберёмся.

– Подожди. Тогда, наверно, нужно и про дядю с золотой рыбкой рассказать?

– Там ещё и дядя был?

– Да. Нептун. У него огромный аквариум. Там много красивых рыбок плавает, но только одна из них золотая.

– Он тебя не трогал этот дядя?

– Зачем? Он мне про рыбок рассказывал и разрешил их покормить.

– Хорошо. Главное, что ты дома. Пойдём умываться, завтракать и в школу собираться.

Начался сентябрь. Даша ходила в школу. После занятий Ксения привела дочь к следователю. Тюленева была в ещё более откровенном наряде, неподходящем ни к её фигуре, ни к её должности. Колхозница в рейтузах, но дело своё знает. Так бывает.

– Дашенька, милая, вспомни всё, что можешь, про этого дядю с рыбками, – следователь присела рядом и взяла девочку за руку. – Как он выглядел, как говорил, ходил? Может он хромал, или ты татуировки на руках заметила?

– Нет, не хромал. Татуировок не было. М-м-м… У него волосы беленькие и длинные. Он их в хвост собирает. А рядом с ушком у него лысо.

– Как это? Проплешина?

– Ну, нет. Он, наверно, выбривает там. С другой стороны головы тоже лысо возле ушка.

– Хорошо, умница. А тёть можешь описать?

Даша описала женщин-похитительниц, но толку было мало. Никаких следов, ни малейшей зацепки. В базе МВД не было людей с похожими приметами. Девочку вернули домой рано утром в день ареста Макса. Привезли и оставили перед дверью квартиры. Радовал тот факт, что ребёнок вообще остался жив и невредим. Такой исход – редкость в делах о похищении.

Римма Тюленева налила чай, добавила лимон и мёд, отхлебнула. Вкусно. Ксения от чая отказалась, Даша от конфетки отказаться не смогла.

– Я могу у Вас узнать некоторые подробности? – Ксения Штурц пристально смотрела на следователя и теребила ручку сумки.

– Смотря какие.

– Мой муж был любовником директора школы? – вены на висках надулись, но Ксения решила расставить все точки над i.

– Да, – просто ответила Тюленева. Ей было жаль молодую женщину. Тем более у неё в жизни была похожая история. Первый муж не пропускал ни одной юбки, любого цвета, длины и размера. Не удивилась бы, что и на штаны заглядывался.

– Спасибо, – сказала Ксения, взяла дочь за руку и вышла из кабинета.

Игнатьев, новенький в отделе, стоял и ждал у входа. Начальница закончит допрос похищенной девочки, и он повезёт её в магазин. Тюленева будет изображать жену, спрашивать на кассе, есть ли дома хлеб, как будто у них общий дом. Игнатьев будет стараться не обидеть, от этого зависит его карьера в органах, и отвертеться от приглашения в постель. Если бы там была только постель. Ради погон он готов был переспать хоть с обезьяной, а Тюленева очень даже ничего, если бы не лосины. От коллег он знал, что у Риммы Ивановны рос сын-балбес и непомерная жадность. Она мечтала найти очередного муженька, которого можно будет доить как корову, чтоб содержал и её, и сына. Пострадавшие от этой охоты поделились впечатлениями в курилке в первый же его рабочий день.

Ксения вышла из здания и села на скамейку. Даже не села, рухнула вниз, как рухнула её жизнь. Все подозрения подтвердились. Даша пристроилась рядом. По лицу мамы потекли слёзы, как весенние ручьи, лились и лились. Женщина всхлипывала и тряслась. Даша испугалась и взяла маму за руку. Ксения успокоилась, вытащила платок из сумки и вытерла лицо.

– А где папа?