Не ходи к гадалке, Лиззи!

Целитель делал какие-то пометки в журнал о состоянии пациента, а сам художник сидел на стуле у окна и вдохновенно творил, не заботясь, что брызги черной краски разлетаются по всей палате. Каждый день сестры милосердия меняли белье, кормили и ухаживали за ним: лечение, как и содержание Даниэля в отдельной палате оплатила госпожа Хамель.

– Хорошо, что вы пришли его проведать. Только он вас не слышит, – заметил доктор. Роуз он не видел и обращался только к Лиззи. – Отреагировал только раз, когда его попытались вывести на улицу. Закричал и забился в угол. Посттравматический шок. Могут пройти недели, прежде чем он вернется в нормальное состояние.

– А может и не вернуться?

– Велика вероятность, – согласился Штар и посмотрел на карманные часы. – Мне надо проведать других пациентов. Закройте дверь на ключ, когда будете уходить. К сожалению, приходится его запирать. Никогда не знаешь, что придет ему в голову в следующий раз.

Целитель ушел. Лиззи подошла ближе, наблюдая, как на холсте большими черными мазками появляется чей-то портрет.

– Жутко, да? – поежилась Роуз, кивая на картину. – А теперь посмотри туда.

В углу комнаты стояло несколько портретов с наброшенным поверх холстов чистым покрывалом. Лиззи подошла и сдвинула ткань. В той же манере – мрачной, полной страданий и горя, на одном холсте был изображен портрет миссис Бастер, а на другом – бродяги Берри.

– Вот же!..

– Именно. Такое ощущение, что он рисует смерть. Радует, что меня там нет, – поежилась Роуз.

Лиззи подошла к художнику.

– Мистер Поул, вы меня помните? – спросила, встав перед ним. Мужчина продолжал рисовать. Глаза его смотрели сквозь картину, черные мазки становились все более хаотичными. – Вы не знаете, кто хотел вас убить? Это очень важно!

Она случайно загородила свет, и Даниэль недовольно повернул мольберт. От очередного широкого взмаха кисти на журналистку полетели капли краски, оседая на платье и на руках.

– Он тебя не услышит. – Роуз со вздохом опустилась на софу в углу. – До него доктор Штар почти полдня пытался достучаться, чуть ли на голове не ходил. Да и твой брат тоже…

– Но ведь нельзя его так оставлять!

– Почему? Он живет в своем, лучшем мире…

– Черно-белом? – Лиззи поморщилась, когда капли в очередной раз долетели до ее юбки и, плюнув на рекомендации, подошла к художнику вплотную. Положила руку ему на плечо – наконец-то он отреагировал, подняв на нее затравленный взгляд. – Вы боитесь? Полиция сможет вас защитить. Пожалуйста, помогите мне! Вас хотел убить мистер Бастер? – настойчиво спросила девушка, и в этот момент длинная черная полоса перечертила картину и часть ее руки.

– Он убил их! – прошептал художник, в ужасе глядя на холст и Лиззи, отклонился назад и с грохотом упал со стула. – Убил! Убил!

В палату вбежала сестра милосердия, следом – доктор Штар.

– Что произошло? Марта, помоги мне его поднять. Мистер Поул, успокойтесь, пожалуйста, дышите, дышите спокойнее!

Художник повторял слова о смерти, а Лиззи смотрела на только что нарисованный портрет. Это была Аделин Милтон, девушка, спрыгнувшая с моста. В этот раз журналистка не сомневалась, кого именно видит перед собой.

Ужинали вшестером, ограничившись жареной рыбой и картофелем. Вернее, из живых за столом сидели четыре человека, и четвертым был Керн, пришедший с Габриэлем. Лиззи уже привыкла к его присутствию в доме. Мама должна была вернуться утром, а призраки слишком давно не видели Лиззи и не хотели расставаться.

Габриэль ел, уткнувшись носом в какие-то бумаги. Лиззи хотела и в то же время боялась отвлечь его и спросить, какое наказание ему назначили за незапланированный визит к мэру. Керн вел себя как обычно: развлекал ее и мистера Уоллиса-старшего байками, подшучивал над другом, не способным отвлечься от документов ради еды. Шумный, болтливый. Лиззи слышала от Габриэля, что у Керна большая семья и все ведут себя так же. Это пугало. Семь Кернов за одним столом – явный перебор.

– Такое ощущение, что у меня два старших брата, – проворчала, когда Керн утащил у нее из-под носа последний кусок лепешки.

– Считай, что меня усыновили, раз ты сбежала из дома, – откликнулся маг, ничуть не стесняясь. – Кстати, твой гадалец передавал привет. Сказал, что передал бы много чего еще, но, если я попробую, он свернет мне шею.

Лиззи, пылая щеками, зло посмотрела на Керна и попробовала пнуть его под столом.

– Что? Мне стоило промолчать? – безмятежно уточнил он и охнул, получив в бок уже от Габриэля.

Отец на их баловство смотрел сквозь пальцы.

– Папа, я хочу поехать в Мантерру, – предупредила Лиззи, чтобы увести разговор от опасной темы.

Дорога до другого города занимала два дня. Максимум за неделю уложится.

– Ты только домой вернулась! И когда? – Мистер Уоллис удивленно посмотрел на дочь.

– Даже не думай, – оторвавшись от бумаг, отрезал Габриэль. – Хочешь, чтобы и с тобой произошел несчастный случай?

– Хочу убедиться, что там произошло убийство, – возразила журналистка, оглянувшись и ища поддержки у призраков.

Прадед рассказывал не об одном и не о двух случаях, когда убийство прятали за случайностью.