Не ходи служить в пехоту! Книга 5. Генеральский штаб

– Это здорово. Квартира – это уже независимость. Вот смотрю я, как ты почти нормально со службы уходишь, и завидую тебе. Вижу, как все недовольны, особенно начальник нашего направления, гром и молнии метал. Ничего, успокоился, когда понял, что нечем тебя зажать, и даже на премии тебе плевать. У тебя что, ещё какой-то источник дохода есть?

– Есть и такое. Не скрываю. Но на службе это никак не сказывается. Если надо, буду днями и ночами сидеть и делать. Я уже всем начальникам объяснил, что служу не ради материальных благ. По призванию служу, это моя любимая профессия, любимое дело жизни. И это не пафос. Поэтому со мной или по-хорошему, или никак. А показывать свою лояльность и зависимость, уходя со службы в одиннадцать вечера, это не моё. Надо будет – уволюсь, но этого я не хочу. Пусть думают и переосмысливают саму организацию службы. Тоже реформа нужна. Ну в чём смысл того, что офицеры здесь сидят до ночи?

– Иногда есть такая необходимость.

– Иногда есть. Не спорю. Но тогда и проблем со мной не будет.

– Это, конечно остаточные явления солдафонщины. Маразм. И ещё кое-что.

– Что?

– Например, НГШ может в любое время позвонить и задать вопрос начальнику ГОУ. Вполне естественно, начальник ГОУ может чего-то не знать или ему надо что-то уточнить. Вопрос далее адресуется начальнику соответствующего управления или его заместителю, тому тоже что-то нужно уточнить, это нормально. Далее начальник направления. А вот ему уже непростительно что-то не знать, но это сплошь и рядом. Он транслирует таким, как мы с тобой, но тебя уже на службе нет. А по сотовому телефону не спросишь. И на каждом этапе сроки сжимаются. Вот в этих начальниках направлений загвоздка. Нужны на этих должностях люди, которые давным-давно служат здесь, всё знают вдоль и поперёк, которые сами всё прошли именно здесь, а не в войсках. Но у нас часто не так. Таких, которые пришли сюда сразу после академий, единицы. То есть надо, чтобы не такие, как мы, сюда приходили, а надо, чтобы в ГОУ отбирались офицеры сразу после академий, и росли уже здесь постепенно. То есть прохождение должно быть чисто генштабовское, войскового опыта вполне достаточно того, который получен до поступления в профильные академии. Но и сами направления должны быть более специализированные, их должно быть больше, а какие-то вопросы вообще можно вымести из ГОУ напрочь. И это есть. Так я вижу. Правда, не должно быть такого, что начальник направления частенько не знает, какой документ отрабатывает его офицер, а если так получилось, то надо тогда начальникам управлений отдуваться по полной.

– Да, Генштабу тоже реформа нужна.

– Но очень тонкая. Тоненькими отвёрточками, деликатно.

Мы выпили ещё по рюмке. Бутылка закончилась.

– Больше нет. Пошли по домам.

На следующий день после обеда я принёс в кабинет несколько дорогих бутылок коньяка и виски, несколько лимонов и апельсинов, пакет яблок, и сообщил, что это наше общее, что можно угощаться в любое время, когда есть желание. Морозов внимательно рассмотрел бутылки и не смог удержаться, чтобы не попробовать один из коньяков.

– Превосходно. Такой напиток можно не закусывать даже.

Ближе к вечеру мне позвонила советница министра и попросила зайти к ней.

Совсем баба обнаглела. Я тебе что, твой подчинённый, что ли!

– Я сейчас занят и надолго.

– Мне надо с вами посоветоваться.

– Не могу. Вы можете посоветоваться с моим начальником управления.

– Я советник министра, и министр нам разрешил консультироваться с любыми экспертами.

– Во-первых, я не эксперт. Я офицер Генштаба. Прошу меня больше такими словами не называть. Во-вторых, мой начальник управления знает много больше моего и гораздо глубже.

– Я вас понИла, – с угрозой в голосе заявила эта женщина и положила трубку.

Прошло несколько минут, и меня вызвали к начальнику управления.

– Вы что там опять этой дурной бабе наговорили, товарищ полковник? – такими словами встретил меня двухзвёздный генерал.

– Сказал не то, что думал, и не так, как хотелось бы.

Генерал заулыбался, но, сделав над собой усилие, продолжил.

– Что там случилось?

Я в нескольких словах ему ответил.

– Ну, всё правильно сказали. А она шум подняла, говорит, что не дают возможности общаться с какими-то экспертами.

– Какие указания, товарищ генерал?

– Надо бы с ними поосторожней. Дуры. Доложит министру, а там поминай как звали. Ничего не объяснишь.

– Но мне начальник направления приказал прекратить с ними всякие контакты. Довёл, что теперь вы сами будете с ними разговаривать.

– Делать мне больше нехер! Я ещё баб всяких подзаборных не ублажал. Давай сам с ней решай. Только следи за речью.

– У меня тоже задачи идут потоком. И с подзаборными бабами не имел дел никогда, это ниже моего достоинства.

Генерал в открытую улыбался.

– Задачи. То-то мне докладывают, что уже в восемь вечера вы демонстративно со службы уходите, без разрешения начальника группы и направления.

– Ухожу, когда дела заканчиваю.

– А почему без разрешения?

– Рабочий день установлен. Я ничего не нарушаю.

– Понятно. Не надо только демонстрировать свою независимость и пренебрежение к установленным традициям.