Не ходите, дети...

Шахов в погоне не участвовал. Проковылял метров сто и бросил это безнадежное дело. Ему и со здоровыми ногами за ними было бы не угнаться, а сейчас какие могут быть бега, когда просто ступить больно. Боевое состояние улетучилось, на смену пришли апатия и усталость, как будто Шахов только что две смены отработал на лесоповале. Он уселся прямо на землю, вытянул ноги перед собой, попытался рассмотреть порез, но вскоре бросил и это занятие. Не хотелось ничего делать, ни о чем думать. Пожалуй, принять душ он бы сейчас не отказался, но здесь и слова-то такого не знают. Тогда хотя бы искупаться. Кажется, они к реке направлялись? Так и где же она? Надо бы спросить у кого-нибудь, но сил не хватает даже для того, чтобы пошевелить языком.

– Что с тобой? Ты не ранен?

Какака, проходя мимо, обратил внимание на белокожего солдата, неподвижно сидевшего прямо на земле, в нарушение обычаев кумало, и сам опустился на корточки рядом с ним.

– Нет, не ранен, – через силу выдавил из себя Андрей. – Только ногу порезал.

Слова сейчас казались лишними, ненужными. Но приходилось что-то отвечать, чтобы не создавать вокруг себя еще большую, еще сильнее утомляющую суету.

Однако командир отряда никак не хотел оставить его в покое. Он восхищенно прищелкнул пальцами и торжественно произнес:

– Клянусь здоровьем своей матери, ты великий воин, Шаха! И невероятно удачливый. В одиночку сражался с целой армией врагов и всего лишь порезался. Ты, наверное, и льва смог бы победить?

– Льва? – безразлично переспросил Шахов. И кивнул: – Да, мне нужно победить льва.

На самом деле ему сейчас ничего не было нужно. Только бы оставили в покое. Но он вдруг поймал себя на том, что не помнит, на кой черт ему сдался этот лев, с какого перепуга он должен его побеждать. И в то же время прекрасно сознает, что это почему-то очень важно. Но что «это»?

Шахов забеспокоился. Не начинает ли у него клинить башню? А может, ему все-таки досталось сегодня по голове, просто он в пылу сражения ничего не заметил, не почувствовал? Он даже решил на всякий случай проверить, нет ли на затылке запекшейся крови, но лишь обломал неловким движением перо из своего роскошного головного убора, сплюнул с досады и окончательно пришел в себя. Вспомнил и про льва, и про многое другое.

– А что с Бонгопой? – встревоженно спросил Андрей, мысленно обругав себя последними словами за забывчивость. – Жить будет?

Кумало ошеломленно посмотрел на него. А Шахов опять сплюнул. Мать честная, да что ж это с ним такое сегодня творится! Откуда этому дядьке знать, будет жить Бонгопа или умрет? Он же не доктор и даже не колдун.

– Ньянга что сказали? – пояснил он Какаке.

– Они сказали, что нужно отнести тяжело раненых в крааль.

– Почему отнести? Он же в плечо ранен. Или так засадили, что он сам идти не может?

– Нет, может.

– Так зачем же нести?

– Ньянга сказали.

Шахов по привычке хрустнул костяшками пальцев. М-да, все-таки свои ребята. Хоть и черные, но свои. Квадратное катаем, круглое носим. Но только по приказу из штаба округа.

– Ну и как, отнесли?

– Нет еще.

Да что ж он, честно слово, как пленный партизан на допросе! Каждое слово из него нужно под пыткой вырывать.

– Так веди меня к нему!

Андрей вскочил и тут же едва не застонал. Все-таки ногу он разрезал капитально.

– Больно? – совсем по-детски спросил Какака. – Посиди здесь, я сейчас позову ньянга.

Шахова передернуло. Только не это! Шаманского бормотания и вонючих мазей он точно не выдержит. Лучше уж самому дохромать до реки и там промыть рану. А потом можно приложить к порезу столетник, благо он здесь растет не в горшочках на подоконнике, а сам по себе[69], перевязать какой-нибудь относительно чистой тряпкой или сплетенной из травы веревкой. А колдуны пускай с местными разбираются.

– Не стоит, – прошипел он сквозь зубы. – Как-нибудь сам справлюсь. Пошли!

Какака испуганно вцепился Шахову в руку и наконец разговорился:

– Нельзя тебе туда, Шаха, никак нельзя. Ты ведь еще не очистился после боя, не обтер топор. Если принесешь с собой злых духов, ньянга очень рассердятся.

– Чего я там не обтер? – удивился Андрей.

Ах да! Был такой разговор. Кузнец уверял, что любая согласится помочь, и с удовольствием. Только где ж их искать, этих любых? И так на ногу не наступить, а теперь еще и за девками гоняться придется.

– Слушай, друг, а это обязательно? – с надеждой спросил он.

Какака усмехнулся, но понял вопрос правильно. Как-никак, а сам тоже человек военный. Знает, небось, каково после боя опять напрягаться – там болит, здесь не сгибается, а здесь – совсем наоборот, сгибается, скотина такая!

– Не волнуйся, девушки скоро появятся, – успокоил он Шахова. – Они всегда приходят на бой посмотреть. Просто никто не ожидал, что все так быстро случится.

Да уж, ты-то точно не ожидал! Даже выслать вперед разведчиков не догадался. То есть выслал, когда уже поздно было. Ну да бог с ним, обошлось. Кто старое помянет…

– Ладно, уговорил, – вздохнул Шахов. Вот ведь до чего дожил – его на это дело уже уговаривать нужно. – Только сначала пойду искупаюсь. Как тут к реке удобней пройти?