Не ходите, дети...

– Не сцы, студент, прорвемся! – бодро подытожил он. – Где наша не пропадала! В Азии, в Европе, в Америке, а теперь в Африке пропадать будет.

* * *

Однако уже к вечеру, после беседы с Бабузе, оптимизма у Андрея несколько поубавилось. Сам-то кузнец произвел приятное впечатление. Невысокий, но крепкий мужчина лет пятидесяти, с сильными, как принято говорить, натруженными руками, очень темной, действительно черной кожей. Даже борода с легкой проседью казалась светлее, чем само лицо. Красавцем его, конечно, назвать трудно. Нос широкий, приплюснутый, зубы желтоватые, глаза глубоко посаженные и кажутся упрятанными еще глубже из-за густых бровей, сросшихся в одну сплошную полосу, взгляд внимательный, немного уставший. По всему видать, зашел навестить раненого прямо из кузни. Во всяком случае, длинный кожаный фартук, коричневый, с разводами сажи или копоти, выглядел как рабочая, а не парадная одежда. А что никаких дополнений к нему на кузнеце надето не было – к такому минимализму Шахов уже начал привыкать.

Держался Бабузе спокойно, доброжелательно, но солидно, пальцев не гнул, не старался при каждом удобном случае подчеркнуть, что это он здесь хозяин и как ему заблагорассудится, так все и будет. К тому же умел слушать, что особенно важно, когда разговор ведется через переводчика. Причем переводить порой приходилось дважды. Сначала Гарик повторял сказанное Шаховым по-английски, затем Мзингва перетолмачивал на зулусский. Посмотрел Андрей на это безобразие и дал себе клятву, что обязательно выучится по-здешнему балакать. Сам в лепешку расшибется, окружающих замучает, но язык освоит. Иначе здесь не выжить. Не всегда же ему будут попадаться такие терпеливые собеседники.

Разговор начался с обычных расспросов: кто такой, откуда родом, как сюда попал? Только отвечать на них было непросто, ведь Шахов и сам не знал, как здесь очутился, а мог лишь догадываться. Но он сразу решил, что постарается ничего не скрывать от хозяина, рассказывать одну только правду и ничего, кроме правды. Ну, разумеется, в разумных пределах, не касаясь проблем множественности миров и возможности путешествий во времени. Так, мол, и так, один знакомый колдун забросил нас к вам из далекой страны, а потом сам нарвался на неприятности, заставившие его забыть про наши проблемы. Но без его помощи нам обратно не выбраться. Отсюда вопрос: нет ли у уважаемого хозяина на примете какого-нибудь могущественного волшебника, который смог бы вернуть нас домой? А уж мы отблагодарим, путь не сомневается.

Выдумывать какую-нибудь банальную, бытовую версию своего появления в окрестностях деревни не имело смысла. Слишком плохо Гарик и Андрей знали местные условия, чтобы их ложь оказалась убедительной. А если все равно не поверят, так не стоит и заморачиваться. Но Бабузе, кажется, поверил. Слушал внимательно, не перебивая, только иногда просил повторить особо сложные места. А потом долго обдумывал услышанное, сжав бороду в кулак. Но и уже начав отвечать, продолжал думать, подыскивать убедительные слова.

– Да, трудную ты мне задал задачу, Шаха. – Похоже, с легкой руки Мзингвы это имя приклеилось к Андрею надолго. – Колдуны у нас, конечно же, есть. Как без них обойтись? Снять проклятие, вызвать дождь, попросить помощи у предков – все это их работа. Даже мне в своем деле немного колдовать приходится. Но, видишь ли, колдуны бывают разные. Есть ньянга, а есть такати, и отличить одних от других способны только сангома[39].

Шахов протестующее замотал головой и покосился на Гарика:

– Студент, ты это сейчас по-каковски говорил?

– А я-то здесь при чем? – обиделся юноша. – Как он мне сказал, так я и перевел.

– А ты переспросить не пробовал?

– Пробовал, но он то же самое отвечает. Не веришь, сам попробуй.

Андрей рукой поманил к себе Мзингву:

– Эй, полиглот, давай-ка спик инглиш плиз. Отвечай, ху из ньянга?

– Э визард, – охотно объяснил переводчик.

– Ага, колдун, значит, – обрадовался бизнесмен. – А такати?

– Э визард ту, – улыбнулся до ушей зулус.

– Хорошо, а сангома тогда ху?

– Э визард, – упрямо твердил Мзингва.

– Э нет, друзья, так не пойдет, – сказал Шахов, убедившись, что больше ничего от Мзингвы не добьется. – Если бы Бабузе нам про местные танцы рассказывал, так и черт с ним, пусть будет непонятно, лишь бы быстрее закончил. Но про колдунов мне хотелось бы знать все, что он сам знает, и даже немного больше.

Пришлось задействовать почтенного хозяина и путем последовательного русско-анлийско-зулусского перевода, со множеством уточняющих вопросов, за каких-нибудь полчаса составить приблизительное представление о роли магии в жизни племени кумало. Можно сказать, о всеобъемлющей ее роли.