Не ходите, дети...

– А как же иначе? – очень серьезно, чуть ли не торжественно заявил хозяин. – Сын слушается отца, взрослые кумало – старейшину, все вместе – вождя. Как прикажет вождь, так и будет.

– А если вождь отдаст плохой, неправильный приказ?

Не стоило Мзингве этого говорить. Тем более что ответ его ничуть не удивил. Зато обстановка накалилась, как камни в очаге.

– Вождь не может поступить неправильно, – отчеканил хозяин.

И все. Больше спорить не о чем. И любой здравомыслящий человек так бы и поступил. Но, наверное, Мзингва слишком долго общался с Шахой и заразился от него русским упрямством.

– Значит, если Сикулуми прикажет вывести меня из крааля к ближайшему оврагу, тюкнуть там дубинкой по затылку и оставить на корм гиенам, вы этот приказ выполните?

Хозяин оказался впечатлительной натурой. Лицо его посерело, взгляд остановился, толстые губы вытянулись в линию, крылья носа вжались. Видимо, он представил себе картину расправы и ужаснулся. Но голос при этом не дрогнул ни разу.

– Я буду самым несчастным человеком на свете. Ко мне никто больше не захочет прийти в гости. Но если вождь приказал, я не могу его ослушаться.

В итоге пришлось его же и утешать. И рассказывать, почему Мзингва и его друзья так неуважительно относятся к своему вождю. Тоже, в общем-то, нелегкая задача. И если бы не беседы с Шахой, он бы вряд ли смог толком что-то объяснить. Но от него и не требовалось ничего выдумывать – только повторить слова русского. Правда, еще проще, чем рассказывали ему самому.

А как же иначе, если эти счастливчики даже не знают, что такое апартеид? Повезло же этим кумало жить в таком месте, куда еще не добрались белые люди! Ну так вот, до племени Мзингвы они все-таки добрались. Очень злые белые, не такие, как Шаха. И очень сильные, как Шаха. Они победили черных и стали ими командовать. И конечно же, приказы они отдавали такие, от которых черным было плохо. Так продолжалось очень долго, и племя Мзингвы в конце концов научилось не исполнять приказы белых. Потом они прогнали врагов и теперь сами собой командуют. Но с привычкой не исполнять приказы ничего поделать не могут. Особенно те, которые остались еще от прежних, белых вождей. Например, запрещающие курить даггу.

Пожалуй, это был лучшее выступление Мзингвы. Так его еще никогда не слушали. Хотя он и раньше не мог пожаловаться на недостаток внимания. Но случалось порой, что слушатели мало что понимали в его рассказах. Теперь же успех был полный. Больше всех переживал, разумеется, хозяин. Он менялся в лице после каждой фразы. А когда убедился, что все закончилось хорошо, так и вовсе засиял от счастья. И понятное дело, никто уже и не помнил, как неприятно начинался этот вечер.

На обратном пути Мзингва размышлял о том, что теперь ему придется часто рассказывать эту историю. Хозяин наверняка не утерпит и похвастается соседям, какая замечательная вечеринка прошла в его краале. И все захотят услышать тот же самый рассказ своими ушами. Так что гастроли только начинаются. Главное – каждый раз напоминать, что Шаха к тем белым никакого отношения не имеет, что он совсем из другого племени. А то получится очень некрасиво – Мзингву все будут любить, приглашать в гости, угощать разными вкусностями, а того, кто, можно сказать, подготовил его программу, будут, наоборот, ненавидеть. У Шахи и так неприятностей хватает – вот с Нгайи он что-то не поделил. Делает вид, будто ничего страшного не произошло, но Мзингва-то сразу понял, как он переживает.

Зулус не успел понять причину, по которой могли поссориться эти достойные люди. Его отвлекли два силуэта, видневшиеся далеко впереди. Один из них был человеческий, а вот второй… Мзингва за последнее время часто слышал истории про злых духов. И вот теперь, кажется, получил возможность увидеть их собственными глазами. Правда, смотреть против заходящего солнца было не очень удобно, но шоферу и не в таких условиях доводится крутить баранку. Кое-как он приноровился.

Дух явно пытался принять человечье обличие – две руки, две ноги, ни одного рога или хвоста. Но с головой у него что-то не получилось. Она была слишком широкая и словно бы раздваивающаяся. И туловище тоже выдавало нечистую силу – толстое, бесформенное, постоянно меняющее очертания. Скорее всего, и его спутник тоже дух. Возможно, он всего один и есть. Просто ему зачем-то понадобилось изображать двоих людей, но сил и умения для этого не хватило.

Время от времени та часть, которая выглядела человеком, подбегала к другой части и ненадолго сливалась с ней. В этот момент силуэт вообще не походил на что-либо хотя бы смутно знакомое Мзингве. Разве что… Как-то он случайно переключил телевизор на канал «Дискавери» и нарвался на программу, рассказывающую о делении клетки. Что-то общее с той картинкой он видел и сейчас. Уродливое создание дергалось, выпускало в разные стороны отростки-щупальца, потом его вдруг разорвало, и опять появились два силуэта – человеческий и не совсем.